Русское зарубежье XX в. – явление совершенно уникальное в отечественной и мировой истории. Мощный социальный взрыв 1917 г. выбросил за пределы родины к началу 20-х гг., по различным данным, от полутора до двух миллионов человек. Проблемы эмиграции и русского зарубежья обычно причисляли к сфере политики и лишь в последнее десятилетие они обрели научный статус. Обсуждение проблем эмиграции как исторического и ныне реально существующего явления свидетельствует о его научной актуальности и практической значимости.
Нагучев Хамед Индрисович, кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник отдела истории АРИГИ им. Т.М. Керашева
Русское зарубежье XX в. – явление совершенно уникальное в отечественной и мировой истории. Мощный социальный взрыв 1917 г. выбросил за пределы родины к началу 20-х гг., по различным данным, от полутора до двух миллионов человек.
Проблемы эмиграции и русского зарубежья обычно причисляли к сфере политики и лишь в последнее десятилетие они обрели научный статус. Обсуждение проблем эмиграции как исторического и ныне реально существующего явления свидетельствует о его научной актуальности и практической значимости.
В числе недостаточно изученных в исторической литературе оказался вопрос об отношении русской диаспоры к покинутому отечеству, особенно на этапе, когда время со всей остротой выдвинуло дилемму – с кем ты, эмигрант? С бывшими соотечественниками, более десятилетия олицетворявшими образ врага, или военно-политическим противником, чья нарастающая агрессивность делалась все более очевидной?
Полную целостную историю российской эмиграции невозможно исследовать, не изучая отдельных слоев и групп эмиграции. К такой особой группе принадлежала казачья эмиграция.
Примерно четверть двухмиллионной российской диаспоры принадлежала к белым армиям, офицеров-эмигрантов было около 300 тыс. человек. Общее число казаков-эмигрантов достигало 40 тысяч человек. Этой цифры придерживается большинство исследователей [1. С. 11].
Для эвакуированных белогвардейских войск началось в Европе подлинное хождение по мукам. Голод, холод, холера, циничное равнодушие – всем этим ответила неблагодарная Европа на страдания десятков тысяч людей, которым она многим была обязана в годы Первой мировой войны. «В Галлиполи и на Лемносе 50 тыс. русских, оставленных всеми, являлись на глазах у всего мира живым укором тем, кто пользовался их силой и кровью, когда они были нужны, и бросили их, когда они впали в несчастье», – гневно возмущались два белогвардейских автора (В.Х. Даватц и Н.Н. Львов) в книге «Русская армия на чужбине», изданной в Белграде в 1923 г. Остров Лемнос был по праву назван «островом смерти». И в Галлиполи жизнь, по отзывам его обитателей, «казалась порой беспросветным ужасом» [2. С. 117].
С мая 1921 г. начался переезд эмигрантов в славянские страны, но и там жизнь у них была горькой. В массах белоэмигрантов наступило прозрение. О том, как и чем жила белоказачья эмиграция, как зарождалось и ширилось патриотическое движение среди казачьей эмиграции за возвращение на родину, очень искренне и правдиво рассказал один из эмигрантов казак И. Лунченков в своей книге «За чужие грехи (казаки в эмиграции)». Она вышла в СССР в 1925 г. с восторженным отзывом командарма 1-й конной С.М. Буденного [2. С. 117].
Движение среди казачьей эмиграции за возвращение на родину, за разрыв с генеральской верхушкой получило подлинно массовый характер. Патриотические силы этого движения создали в Болгарии свою организацию «Союз возвращения на Родину», наладили издание газет «На родину» и «Новая Россия». Их агитация имела большой успех. За 10 лет (с 1921-го по 1931 гг.) из Болгарии вернулась на родину 181,5 тыс. казаков и беженцев [3. С. 440-441].
Стремление возвратиться на родину среди рядовой массы казачества и солдат оказалось настолько сильным, что оно захватило даже некоторую часть белых генералов и офицеров. Большой резонанс вызвало тогда обращение группы генералов и офицеров «К войскам белых армий», в котором они заявили о крахе агрессивных планов белогвардейцев, о признании Советского правительства и готовности служить в Красной Армии. Обращение подписали генералы А.С. Секретев (бывший командир Донского корпуса, прорвавшего блокаду Вешенского восстания), Ю. Гравицкий, И. Клочков, Е. Зеленин, а также 19 полковников, 12 войсковых старшин, 4 сотника и др. [4. С. 180]. В их обращении говорилось: «Солдаты, казаки и офицеры Белых армий! Мы, старые ваши начальники и соратники по прежней службе в белой армии, призываем вас всех честно и открыто порвать с вождями белой идеологии и, признав существующее на родине Правительство СССР, смело ехать на родину… Каждый лишний день прозябания за границей отрывает нас от родины и дает повод международным авантюристам строить свои предательские авантюры на наших головах. Мы должны решительно отмежеваться от этого низкого и подлого предательства нашей родины и всякого у кого не заглохло чувство любви к отчизне, быстрее присоединятся к трудящимся России… Да здравствует, СССР. Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия» [4. C. 179-180].
Возвращение в СССР многотысячной, более сознательной части военной эмиграции, состоявшей преимущественно из рядовых казаков и солдат, подводило как бы окончательный итог недавно отшумевшей гражданской войне в России. Оно подтвердило перед всем миром правоту и величие дел тех, кто в рядах Красной Армии защитил завоевания Великого Октября, включая десятки тысяч красных казаков, воевавших под началом С.М. Буденного, Б.М. Думенко, Н.П. Блинова, Ф.К. Миронова и других военачальников. Кроме того, массовая реэмиграция военных сорвала планы Врангеля, Краснова, Богаевского и их сторонников развязать в России с помощью Запада новую гражданскую войну.
Попытки представителей эмиграции организовать борьбу против советского государства были обречены на провал не только из-за противодействия чекистов, но из-за разобщённости самой эмиграции. За рубежом она мгновенно рассыпалась на весь спектр политических течений от монархистов до эсеров и меньшевиков. А у казаков добавилась специфическая идеология – сепаратизм. Именно в эмиграции расцвели в полной мере теории о признании русских казаков славянской «самостоятельной нацией». Не случайно выходивший в Берлине «Казачий сборник» имел подзаголовок «Ежемесячный журнал национально-казачьей мысли», а на обложке другого журнала «Вольное казачество», субсидировавшегося польскими спецслужбами, значился девиз «Казакия – наша цель» [4. C. 81].
Основной мотив, положенный в основу этого утверждения, заключался в том, что казачество отличается от великороссов «с самых отдаленных времен». Если у русских северян прижилось рабство, то на юге России, наоборот, «выковались воинственные, активные, свободолюбивые, не переносящие никакого гнета, закаленные в опасностях, в бранной жизни люди». Это «отличие» кое-кому казалось достаточным, чтобы объявить казачество, наряду с русскими, украинцами и белорусами, четвертым равноправным членом среди восточных славян. «Кое-кто из казаков, – вспоминает Д. Мейснер, – надо прямо сказать, не без лукавого участия иностранцев, отрицали даже самую принадлежность казачества к русскому народу и извергали на Россию ушаты грязи. Некоторые «поповы», «стариковы», «быкородовы», «колосовы» и носители других подобных фамилий вдруг, к всеобщему недоумению и изумлению, оказывались совсем не русскими. На многочисленных публичных выступлениях они на чистейшем русском языке, да другого отродясь они и не знали, объясняли, что Дон и Кубань – совсем не Россия и что только «большевистское насилие «держит эти области в ее составе» [5. С. 81-82].
Мало того, авторы «Вольного казачества» сочли необходимым прокламировать целесообразность создания соответствующей государственности – «Республики Казакии на базе земель Донско-Кубанско-Теречного региона, Северного Прикаспия и Южного Приуралья. Неказачье население согласно этому «проекту» подлежало оказачиванию [5. С. 82].
Сегодня националистическое крыло российского казачества, опираясь на белоэмигрантскую идеологию, нередко камуфлирует свои сепаратистские намерения видимостью радения за интересы русского населения, предлагая казакам бороться за выделение в казачье, а русским – в русское государство. Но по сути это не забота о стране, а приглашение развалить Россию. С этими требованиями Национальный совет донских казаков (НСДК) 12 раз обращался к Президенту В.В. Путину и многократно в другие инстанции, включая Страсбургский суд: «Казаки едины, так как у казаков цель одна, – заявил недавно НСДК от имени 15 казачьих обществ, – восстановление в правах и рамках Конституции и закона «О реабилитации». Это подразумевало требование признания казаков самостоятельным этносом, подвергшимся геноциду, возвращения казакам земель бывшего Войска Донского и компенсации за утраченное имущество.
Урезонить казачьих лидеров пытался и В.В. Путин, отмечая: «Некоторые казачьи лидеры призывают к неукоснительному исполнению Закона РФ «О реабилитации репрессированных народов» и полной реабилитации казачества. Вы прекрасно понимаете, на какой волне в 1991 г. принимался этот закон… Мне думается, сегодня будет неправильным ставить этот вопрос. А разве можно считать нормальным явлением, когда войсковых казачьих обществ 10, а число генералов казачьих войск исчисляется сотнями?» [6]. По сути В.В. Путин признал наличие изъянов в законе «О реабилитации…» и несостоятельность указа Б.Н. Ельцина «О мерах по реализации закона» «О реабилитации в отношении казачества».
В августе 1991-го г. Б.Н. Ельцин использовал казачество для низвержения Советской власти на Дону, а во время осады «Белого дома» он опять прибег к их помощи и объявил казачество боевой единицей Вооруженных Сил России. В благодарность за пособничество в антисоветском перевороте наобещал казакам многое, что противоречило исторической справедливости, законности и здравому смыслу, а в итоге стало головной болью даже для правительства самого Б.Н. Ельцина и его преемников.
В 30-е гг. ХХ в. в рядах русской эмиграции, в том числе среди части казаков, усилился мировоззренческий и политический интерес к национал- социализму. Это было связано с недовольством белой эмиграции сближением западных демократических государств с СССР, ухудшением политической атмосферы вокруг русских эмигрантов во Франции, Чехословакии и других странах. Наконец, многие эмигранты надеялись с помощью стран Антикоминтерновского пакта уничтожить власть большевиков в СССР, то есть осуществить заветную цель Белого движения.
Прогерманские настроения взяли верх накануне войны в экстремистской части казачьего движения, группировавшегося вокруг созданного в середине 30-х гг. в Чехословакии «Казачьего национального центра» (КНЦ). 22 июня 1941 г., в день нападения гитлеровской Германии на СССР, КНЦ послал Гитлеру, Герингу, Риббентропу и Нейрату телеграмму: «Казачий национальный центр в исторический момент решения вождя приносит ему именем всего казачества в зарубежье…выражения радостного чувства верности и преданности. Мы, казаки, отдаем себя и все наши силы в распоряжение фюрера для борьбы против нашего общего врага. Мы верим, что победоносная германская армия обеспечит нам восстановление казачьей государственности, которая будет верным сочленом держав Пакта трех» [7. С. 16.].
На первых порах руководство Германии недооценивало желание части казаков воевать на стороне немцев и таким образом достичь желаемой цели – вернуться в свободную от большевиков страну, пусть даже с чужой помощью. С 1942 г., по инициативе как эмигрантов, так и немцев, при участии лиц из числа бывших военнопленных, использованных германским командованием в своих целях, стали создаваться специальные подразделения, состоящие из казаков или выходцев из них. В подписанной в августе 1942 г. генералом Ф. Гальдером инструкции «Использование местных подсобных сил на Востоке» содержался приказ: «Различать в смысле применения к делу… людей тюркских национальностей и казаков, сражающихся против большевистского врага рука об руку с немецкими солдатами как равноправные соратники» [7. С. 47].
В 1943 г. гитлеровцы стянули с фронта и из оккупированных стран отдельные разрозненные белоказачьи подразделения и части, собрали в Европе белогвардейцев-эмигрантов и сформировали на территории Польши казачью «добровольческую» дивизию. Командиром дивизии был назначен эсэсовец и личный знакомый Гиммлера генерал фон Панвиц. Последний по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР в 1947 г. был казнен, но спустя почти полвека, в 1966 г. его реабилитировали. А еще через пять лет Главная военная прокуратура признала собственное решение, вынесенное в экстраординарном порядке, неправомерным и отменила его [9].
В первые же дни после нападения Германии на СССР в услужение к оккупантам пошла группа известных белогвардейских казачьих генералов, в числе которых были Ф.Ф. Абрамов, Н.Н. Головин, А.Г. Шкуро, П.Н. Краснов, С.Н. Краснов и др. Каждый из них нашел сферу взаимодействия с вермахтом: от участия в деятельности разведывательных и оккупационных органов до вербовки казачьих добровольцев в союзные фашистам строевые части, от антисоветской пропаганды до организации карательных акций против югославских партизан. Многие из них после войны также были осуждены и приговорены к высшей мере наказания советским судом.
Сегодня на Дону ширится тропа к комплексу «Донские казаки в борьбе с большевиками», расположенному на родине Михаила Шолохова – в Шолоховском районе. Комплекс, установленный в августе 2007 г. в станице Еланской, включает в себя пять крестов и четырехметровую бронзовую фигуру атамана Петра Краснова, осужденного и казненного властями СССР за сотрудничество с гитлеровцами. А несколько лет назад в музее донского города Шахты была открыта выставка «Казаки в рядах вооруженных сил нацистской Германии». Здесь были размещены фотографии казаков в немецкой форме, их вещи и награды, а также комментарии о численности казаков вермахта и пересказ об их «боевом пути» [10].
В 2006 г. руководство донского казачества пыталось добиться освобождения из тюрьмы внучатого племянника Петра Краснова бригадного генерала Мигеля, осужденного на 20 лет Верховным судом Чили за пособничество диктатору Аугусто Пиночету. Суд Сантьяго обвинил Н. Краснова-младшего в пытках сторонников президента Сальвадора Альенде, возложил ответственность за бойню на стадионе в сентябре 1973 г., за гибель сотен людей, организацию убийства в 1982 г. профсоюзного лидера Тукапеля Хименеса. В Чили по поручению руководства Всевеликого войска Донского вылетел казачий полковник, депутат Госдумы, бизнесмен Вадим Варшавский. На тот момент его состояние, по версии журнала «Финанс», оценивалось в 8,2 млрд. рублей. Так что нанять лучших чилийских адвокатов Варшавскому не составило труда. Но Фемида Чили под казачьим напором устояла [11].
При изучении причин перехода на сторону гитлеровцев казаков нельзя не видеть, что он был связан не только с соображениями идейного неприятия Советской власти: «К сентябрю 1942 года в Краснодаре началось формирование 7-й добровольческой казачьей дивизии, которая вскоре в районе Майкопа приняла участие в боях против Красной Армии. Ее название «добровольческая» весьма условно, ибо значительная часть казаков вступила в нее, польстившись на различные льготы. Их семьям выдавалось вознаграждение в 500 рублей, некоторым из них предоставлялись земельные наделы в один га на человека и по две лошади на хозяйство. Налоги им уменьшились в два раза. Вообще, червь личной выгоды всегда присутствовал в поведении царского казачества, начиная с высадки Черноморского войска на «жалованные» ему земли» [12. C. 94].
Но была и другая часть эмиграции, не принявшая фашизма ни до начала войны, ни после. Так, например, решительно отверг предложение германского командования о сотрудничестве генерал А.И. Деникин. Так же поступил отец французской актрисы Марины Влади, известный инженер – изобретатель В. Поляков-Байдаров. Около трех тысяч русских эмигрантов сражались в рядах армии де Голля и в движении Сопротивления. С каждым из них связаны жертвенность ради родины и самоотверженный подвиг. В числе достойных благодарности потомков были казненные в берлинской и кельнской женских тюрьмах (обе обезглавлены) 33-летние княгиня В.А. Оболенская и М.А. Шафрова-Марутаева, Е.Ю. Кузьмина-Караваева (мать Мария), герои французского и бельгийского Сопротивления, воины деголлевской армии Г.В. Шабанов, И.И. Троян, Б.В. Вильде, А.С. Левицкий, потомок Н.Д. Радищева Кирилл Радищев, последний прямой потомок Емельяна Пугачева А.П. Дураков, протопресвитер А. Врасский, князья П.А. Путятин и С.Д. Урусов, отец и сын Семеновы и мн. др.
С тоской о родине жили в эти дни многие российские эмигранты, которых судьба забросила в США, Канаду и Австралию. В первые же месяцы войны в странах североамериканского континента стали создаваться общественные организации, включившиеся в сбор средств на нужды сражающегося советского народа. В течение первого года своей деятельности им удалось собрать 200 тыс. долларов и около 30 тонн одежды. Только зимой 1942 – 1943 гг. они дополнительно собрали 100 тыс. долларов и оснастили для Красной Армии девять крупных полевых амбулаторий. Десятки концертов дал композитор и исполнитель Сергей Рахманинов, сбор от которых был направлен в фонд помощи СССР. В поддержку России выступили известный журналист С. Курнаков, генералы Рудсон и Яхонтов, митрополит Веньямин, инженеры Зворыкин, Зароченцев, Юркевич, Коненков с женой и т. д.
Приведенные выше материалы, документы и факты свидетельствуют, что две тенденции в отношении СССР сохранялись у казаков-эмигрантов на протяжении всего исследуемого периода, то есть 30-40-е гг. XX в. Особенно ярко они проявились в годы Второй мировой войны. Хотя нужно признать, что степень лояльности к Советскому Союзу была у казаков наименьшей по сравнению с другими слоями русской эмиграции: слишком велика была дистанция между коренными интересами казачества и большевистской идеологией и политикой.
Заканчивалась мировая война, а в российской диаспоре, пополнившейся за счет новой эмиграционной волны, по-прежнему не было единства. Гордость за победивший народ, любовь к родине не помешали разноречивости мнений о сущности сохранившегося в ней политического режима. Былая поляризация представлений о большевизме получила дальнейшее развитие. Открывалась новая страница в истории массового исхода из России. Но она имела собственное специфическое содержание.
Примечания:
1. Худабородов А.Л. Вдали от Родины: российские казаки в эмиграции: Учебное издание. Челябинск, 1996.
2. Голуб. П.А. Правда и ложь о «рассказачивании» казаков. М., 2009.
3. Русская военная эмиграция 20-х – 40-х годов. Документы и материалы. М., 2001. Т. 2.
4. Лунченков И. «За чужие грехи». М., 1925.
5. Дороченков А.И. Эмиграция «первой волны» о национальных проблемах и судьбе России. СПб., 2001.
6. Правда. 2011 г. 2-5 сентября.
7. Вопросы истории. 1966. № 10.
8. Военно-исторический журнал. 1991. № 9.
9. Независимая газета. 2001. 14 декабря.
10.Независимая газета. 2011. 21 февраля.
11. Правда. 2004. 1-4 февраля.
12. Куценко И.Я. Правда и кривда. Нальчик. 2007.
Вопросы казачьей истории и культуры: Выпуск 8 / М.Е. Галецкий, Н.Н. Денисова, Г.Б. Луганская; Кубанская ассоциация «Региональный фестиваль казачьей культуры»; отдел славяно-адыгских культурных связей Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т. Керашева. – Майкоп: Изд-во «Магарин О.Г.», 2012. – 220 с.