Значительное место среди источников по истории казачества занимают живописные работы, гравюры и литографии, рисунки и акварели. На их информативную ценность обращают внимание многие историки, исследователи казачьей культуры (Фролов Б.Е., Матвеев О.В., Баранкевич И.А., Колесников В.А. и др.). В литературе, освещающей историческое прошлое Северного Кавказа и Кубани, в частности, особо выделяются издания с репродукциями произведений художников XIX в., посвященными казачьей тематике.
Хлудова Людмила Николаевна, кандидат исторических наук,
доцент кафедры всеобщей и региональной истории
Армавирской государственной педагогической академии
Возрождение кубанского казачества, становление его как самобытной этнической группы, со своими традициями, материальной и духовной культурой, невозможно без всестороннего и полного изучения его исторического прошлого. В качестве необходимых предпосылок для этого в настоящее время возникла необходимость в расширении источниковой базы за счет привлечения новых материалов по истории казачества. Значительное место среди них занимают живописные работы, гравюры и литографии, рисунки и акварели. На их информативную ценность обращают внимание многие историки, исследователи казачьей культуры (Фролов Б.Е., Матвеев О.В., Баранкевич И.А., Колесников В.А. и др.). Многие из этих произведений изобразительного искусства имеют самостоятельную художественную ценность. В литературе, освещающей историческое прошлое Северного Кавказа и Кубани, в частности, особо выделяются издания с репродукциями произведений художников XIX в., посвященными казачьей тематике. Их вполне достаточно, чтобы обобщить, систематизировать и изучить. Наиболее общее деление можно провести по территориально-этническому признаку, поделив все изображения на «черноморцев» и «линейцев».
С казацкой «вольницей» Запорожья Екатериной II было покончено в 1775 г. Новое казачье войско возрождалось на условиях полного подчинения самодержавию. Формирование войска «верных казаков» в 1788 г. было поручено атаманам Сидору Белому и Зиновию Чепега. Это войско участвует в османо-российской войне 1787-1791 г., где и получает название Черноморского. В 1792 г. жалованной грамотой императрицы Черноморскому войску в вечное владение передавалась правобережная Кубань от устья реки до Усть-Лабинского редута, и на него возлагалась задача охраны границы от набегов закубанских народов (Прошлое и настоящее Кубани в курсе Отечественной истории. С древнейших времен до 1917 г. - Краснодар, 1994. Часть 1. - С.71.).
При заселении Кубанского края черноморцы строго определенного обмундирования не имели, и их облик во многом сохранял традиционные запорожские черты. На рисунке Е.Корнеева «Черноморский казак» (начало XIX в.), помещенном в книге «Народы Кавказа» (Париж, 1813) молодой воин изображен в широких шароварах, подпоясанный кушаком. На нем кунтуш с откидными рукавами, высокая мерлушковая шапка. На ногах сафьяновые сапоги с высокими каблуками. Вооружение казака состоит из длинного ружья за спиной, кривой турецкой сабли, ножа и пистолета за поясом (Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского казачьего войска. 1696-1896. - Екатеринодар (Минеральные Воды), 1896 (1991). - С.35-36.).
Если раньше на вооружении у казаков было короткое копье, то у изображенного на рисунке – в руках длинная пика, получившая широкое распространение после 1814 г. Воин хоть и сохранил достаточно длинные усы, но утратил свою чуприну, и голова не брита. Один из наиболее серьезных исследователей казачьего оружия и одежды И.Д.Попко приводит в своей работе «Боевое снаряжение и типы черноморских казаков в исходе XVIII- начале XIX века» подробное описание парадного убранства казака того времени, где упоминаются и кунтуш, и исподний кафтан, и кушак «дорогой шелковой узорчатой или даже парчевой материи». Но, как отмечают современные исследователи, в частности, Б.Е.Фролов, Попко опирался на не слишком надежные ретроспективные источники. А документальные материалы свидетельствуют о гораздо более скромном внешнем виде черноморцев. «Мы не найдем, - пишет Фролов,- кунтуша даже в гардеробе войскового судьи А.Головатого, одного из самых богатых людей в Черномории (Фролов Б.Е. Труды И.Д.Попко как исторический источник по одежде и вооружению черноморских казаков // Памяти Ивана Диомидовича Попко. Материалы научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня смерти историка. - Краснодар, 1994. - С.32.). Это подтверждает и портрет Головатого того времени, на котором атаман изображен без всякого кунтуша и головного убора (Очерки истории Кубани .. -С.176.).
Пик интереса европейских художников к казачьей тематике приходится на эпоху наполеоновских войн и связан с участием черноморцев в сражениях против французской армии на территории России и европейским походом русской армии. От черноморского войска в войне 1812 г. участвовали 1-й сводный конный полк и 9-й пеший полк, а также личный состав гвардейской конной сотни, отличавшейся отменным воинским мастерством и храбростью (Матвеев О.В. Слово о кубанском казачестве… С.95.). Черноморские казаки входили и в состав знаменитого летучего корпуса генерала М.И.Платова (Там же. - С.96.).
Заграничный поход русской армии явился кульминационным пунктом европейской славы казаков – «казачья натура» появилась в Европе, «степные варвары» встали бивуаком на Елисейских полях. Хорошие отношения между казаками и парижанами быстро наладились, и казаков стали рисовать много и охотно (Казаки в изображении иностранных художников //Казачий круг. Спец. Выпуск. - М., 1991. - Ч. 2. - С.67.). В альманахе "Казачий круг" помещены репродукции рисунков К.Верне «Галантный казак», акварели Опица «Казак на парижском рынке», «Казаки на берегу Сены», рисунок Марле «Казаки и уличный театр марионеток», Зауервейда «Лейб-казаки на бивуаке», Клейна «Казаки на походе». На них казаки (среди них наверняка есть и черноморцы) изображены в непосредственном общении с парижанами. Офорты Клейна, например, замечательны по своей реальности – именно такими, наверное, и были казаки того времени на бивуаках и походах (Там же.).
Изображения казаков того времени представлены также рисунками «Казак и урядник» (1816-1820), «Казак Черноморской сотни», акварелью «Черноморские казаки» (Очерки истории Кубани… С.297; Матвеев О.В. Слово о кубанском… С.96; Лермонтов в Тамани. Путеводитель. - Внешторгиздат, 1988.). Что касается их внешнего вида, то казакам Черноморской сотни предписывалось одеваться в красные суконные куртки, сверху которых были синие с черным бархатным воротником. На воротниках были нашиты петлицы из узорной тесьмы, на плечах сверкали эполеты. Синие шаровары были заправлены с напуском в желтые сафьяновые сапоги. На голову надевались круглые с низким околышем смушковые шапки. У каждого казака за спиной висел спис - короткая пика, ружье, за поясом и на боках находились сабля, пистолет, длинный нож в кожаных ножнах и другие принадлежности (Матвеев О.В. Слово о кубанском… С.132-133.). Именно таких казаков мы видим на рисунке «Атака казаками Черноморской гвардейской сотни французских гусар 14 июня 1812 г. при г. Троках» (Там же. - С.132.). Остальным черноморцам с 1814 г. предписано было носить высокие барашковые кивера, тесные синего сукна куцые куртки с откидными рукавами и узкие немецкие штаны, которые пришли на смену запорожским шароварам (Там же. - С.214.). Подобных казаков мы видим на акварели «Черноморские казаки» (XIX в.), опубликованной в путеводителе «Лермонтов в Тамани» (Лермонтов в Тамани…). Сама же акварель находится в экспозиции Дома-музея М.Ю. Лермонтова в Тамани.
Быстрее всех элементы вооружения и одежды горских народов заимствовали линейцы, которые до начала 30-х гг. не регламентировались в форме одежды. Что касается черноморцев, то в не слишком удобной для них форме одежды они ходили до 1840 г., и лишь 1 ноября 1840 г. основу их одежды и вооружения составили черкесские образцы (Матвеев О.В. Слово о кубанском… С.214.). На рисунке «Формы лейб-гвардии Черноморского казачьего дивизиона 1840-1850-х гг.» мы видим казаков в папахах, черкесского типа мундирах с газырями (Щербина А.Ф. Указ. соч. - Т.2. - С.128).
На другом полюсе войсковой должностной иерархии, в самой гуще военных стычек с горцами находились пластуны. На рисунке «Засада пластунов в прикубанских плавнях» (Там же. - С.496). Четыре бородатых казака в горских черкесках, вскинув ружья, напряженно вслушиваются в каждый шорох. Щербина пишет о пластунах: «Пластуны одеваются как черкесы, и притом, как самые бедные черкесы. Это оттого, что каждый поиск по теснинам и трущобам причиняет сильную аварию их наряду. Черкеска, отрепанная, покрытая разноцветными...кожаными заплатами, папаха вытертая, порыжелая...чувяки из кожи дикого кабана щетиною наружу - вот будничное убранство пластуна» (Там же. - С.497.). Современные историки немало внимания уделили изучение этой части Черноморского войска. Б.Е.Фролов приводит удачное определение пластунов, данное И.Д.Попко: «Особенный, единственный в своем роде разряд стрелков-разведчиков, предприимчивых, мужественных, неусыпных, которых могли вызвать и воспитать только известная местность и известные военные обстоятельства» (Фролов Б.Е. Черноморские пластуны // Проблемы историографии и истории Кубани: Сб. научных трудов. - Краснодар, 1994.- С.98.). Сам Б.Е.Фролов определяет значение этого названия следующим образом: 1/ казаки Черноморского казачьего войска из числа охотников-профессионалов, объединенные впоследствии в особые команды, специализировавшиеся на несении разведывательной и сторожевой службы вдоль кордонной линии по р.Кубань 2/ Личный состав пеших пластунских батальонов Кубанского казачьего войска (Там же.). (132). Ф.А.Щербина приводит описание пластуна, сделанное их современником, офицером-черноморцем: «Прибавьте к этому сухарную сумку за плечами, добрый штуцер в руках, привинтной штуцерный тесак с деревянным набойником спереди, около пояса, и висящие с боков пояса, так называемые, причиндалы: пороховницу, кулечницу, отвертку, жирник, шило из рога дикого козла, иногда котелок, иногда балалайку или даже скрыпку» (Щербина Ф.А. Указ. соч. - Т.2. - С.497.).
Само название, "пластуны" появилось еще в Запорожской Сечи. Поначалу это были «охотники» - добровольцы, вызвавшиеся нести службу в пикетах на «порубежных» границах войска Запорожского. В пластуны отбирались самые выносливые и находчивые казаки, умеющие хорошо владеть огнестрельным и холодным оружием. По роду их деятельности в дозоре или в тылу неприятеля им приходилось нередко часами, не шелохнувшись, слившись с окружающей местностью лежать «пластом» на земле и вести наблюдение. Отсюда, по одной из версий, и пошло название «пластун» (Матвеев О.В. Слово о кубанском… С.119.). В Черноморском войске пластунов ценили как искусных разведчиков, которые нередко забирались в черкесские аулы. Вот почему казаки на приведенной картине так похожи на черкесов, причем на самых бедных.
Если в начале XIX в. разрозненные группы пластунов имелись в каждом полку, то в 30-е гг. появляется первая пластунская команда в полку князя А.И.Барятинского, а в 1842 г. пластуны были признаны как особый род войск при 12 конных полках и 9 пеших батальонах Черноморского казачьего войска (Там же. - С.122.).
Профессия пластуна в войске была окружена особым почетом и передавалась по наследству. Образ пластуна можно считать воплощением народных представлений о мужественном, верном, умелом, хитром казаке - воине, достойном противнике черкеса: и верном друге своего брата-казака. В приложении к журналу «Всемирная иллюстрация» помещена репродукция гравюры «Пластуны в засаде» (с акварели Т.Горшелъта, рисовал Г.Князев, гравировал К.Вейерман). На ней изображена группа пластунов в прикубанских плавнях. Одни казаки напряженно вглядываются вдаль в поисках неприятеля. Лица других спокойны, они как будто даже прячут усмешку в густых усах. О таких казаках писал Щербина: « ...Сквозь сильный загар пластунского лица пробивается добродушие, которое легко провести и вместе с тем суровая воля и убеждение, которые трудно погнуть или сломать» (Щербина Ф.А. Указ. соч. Т.2. - С.497.).
Известна нам и еще одна литография «Пластуны» автора Н.Брезе, отпечатанная в литографии Р.Берендгофа. На ней группа пластунов выбирается из камышовых зарослей с ружьями наизготовку, осматриваясь в поисках неприятеля. Их внешний вид максимально близок к образу «бедного черкеса» - неказистые головные уборы, рваные черкески. Приближенный к реальному облик пластуна мы видим на акварели из походного альбома Н.И.Поливанова «Казак пластун и калмык (Суджук-Кале, 8 июля 1836 г)» (Махлевич Я.Л. Указ. соч. - С.74.). На ней казак изображен в совершенно затрапезного вида короткой рубахе с длинным рукавом, рваных штанах чуть ниже колена, неопределенного вида обуви типа чувяк и неказистой папахе. В руках у него ру¬жье и посох-рогатка (он служит для прицельной стрельбы), на который он опирается (Махлевич Я.Л. Указ. соч. - С.67.).
Все эти четыре (а их, несомненно, гораздо больше!) известных нам изображения пластунов похожи тем, что показывают казаков в их естественном быту, привычных сценах «охоты» на противника, без которых невозможно представить свою жизнь. Исследователи отмечают, что эти они были равнодушны к хозяйству, сельскому труду, не стремились обзаводиться семьей. Поэтому мы и не увидим изображений этих казаков в быту, кругу близких. Образом жизни пластунов стали постоянный поиск противника, опасности и военных приключений (Фролов Б.Е. Черноморские пластуны… С.105.).
В неменьшей степени, нежели черноморцы, в живописи и графике представлено линейное казачество, которому в последнее время исследователи уделяют должное внимание. Произведения живописи и графики того периода могут оказать существенную помощь в создании более полных и точных представлений о казачестве Старой и Новой Линий первой половины XIX века (Чернова Л.Н. Линейное казачество в живописи и графике XIX в.// Линейцы Средней Кубани в 300-летней истории Кубанского казачьего войска: Материалы научно-практической конференции. - Армавир, 1998. - С.37.). Неоценимым источником служат они для специалистов по униформологии и оружиеведению. Широко используются крупнейшими специалистами в области изучения форменной одежды Кубанского казачества, историками Б.Е.Фроловым, О.В.Матвеевым, в специальной и учебной литературе (Матвеев О.В. Форменная одежда …; Матвеев О.В., Фролов Б.Е. Очерки истории форменной одежды…; История казачества России. Учебное пособие. – Ростов н/Д, 2001.).
Отметим, что пик интереса художников-любителей и профессионалов к военно-казачьей тематике вообще и линейцам в частности приходится на годы активных военных действий последних против горцев. На рисунках и акварелях 20-40-х гг. линейцы изображены в одежде и с вооружением, унифицированными по черкесскому образцу. Это обстоятельство лишний раз подчеркивает специфику казачьей службы на Линии. «Казаку некогда было оглядываться кругом, когда все его внимание было обращено вперед на врага-горца, которого нужно было не выпускать из виду... и собственно для маскировки от которого и была перенята черкеска» (Матвеев 0.В. Форменная одежда… – С.7-8.).
Так, например, к линейцам мы условно относим казаков на иллюстрациях к объемному труду «Линейцы» (Басханов А.К.Линейцы. Очерки истории станицы Лабинской и Лабинского отдела Кубанской области / А.К Басханов., М.К.Басханов, Н.Д. Егоров - Никосия, 1996.). На литографии неизвестного автора «Схватка горцев с казаками» (40-е гг. XIX в.) на фоне горного аула в мареве жаркой битвы среди солдат регулярной армии различимы несущиеся на лошадях казаки с пиками в руках. Детали облика всадников – черкески, шапки, обшитые мехом, говорят о принадлежности их к линейцам. Поселившись на Линии, линейное казачество изначально вошло в состав регулярной армии в качестве подвижной кавалерии и постоянно осуществляло совместные боевые операции, тем более, что старших офицеров в казачьих полках назначали обычно из армейских чинов, служивших в кавказской армии.
Литография Д.Россова «Взятие горского укрепления русскими войсками» (1858 г.) демонстрирует еще один пример боевого содружества. Укрепление на вершине горы кажется надежно защищенным каменными стенами. Внимание художника сосредоточено на переднем плане, в гуще русских войск. Именно отсюда ведется артиллерийский обстрел, в подзорную трубу наблюдают командиры за ходом сражения. Здесь же гарцуют на лошадях и бравые линейцы.
Литография «Пленение казака с женою» (40-е гг.) изображает один из нередких на Линии случаев пленения казачьей семьи. Жители линейных станиц постоянно подвергались опасности нападения со стороны горцев, особенно, работая в поле, выезжая за пределы станицы. Пленных казаков из плена либо выкупали, либо обменивали, случались и побеги из неволи. Фигура казака на литографии полна сдержанного достоинства, угрюмо шагает он по каменистой тропе, весь в думах о судьбе своей и жены, ведь молодую, привлекательную женщину вполне могли продать в Турцию или другую ближневосточную страну. О судьбе пленных любопытно свидетельство очевидца тех событий - поляка Т. Лапинского. «Казаки, попадающие в плен к адыгам, часто тоже выкупаются своими семействами за высокую цену; напротив, военнопленный линейный солдат имеет мало надежды увидеть свой полк. ...Больше всего достойны сожаления бедные женщины и дети черноморских казаков и поселенцев, которые похищаются адыгами. Здоровая женщина, которая может еще рожать детей, освобождается только за большой выкуп, и так как абазы знают, что русские женщины во многих домашних работах искуснее, а также работоспособнее, чем их собственные, то они не очень спешат с их продажей» (Лапинский Т. Указ. соч. - С.148.).
На литографиях А.Пржецлавского «Кубанская кордонная Линия. Тревога на посту» и «Казачий разъезд на Кубанской кордонной лини» показаны казачьи пикеты - сторожевые вышки, шалаши, обнесенные плетнем. Отсюда велось наблюдение за границей, и в случае тревоги поджигались смоляные бочки – т.н. «фигуры». Это длинные жерди, установленные недалеко от поста, вблизи вышки, обвитые сеном, соломой, пенькой или паклей и политые нефтью; на самой вершине этих шестов привязывается куль или укрепляется небольшая кадка, наполненная также пенькою с нефтью (Походные записки на Кавказе с 1835 по 1842 г. М.Ф.Федорова // Кавказский сборник. - Тифлис, 1879. Т.III. - С.32.). После получения сигнала нарочные должны были оповестить население и военные силы об опасности. Высокие шапки изображенных на этих литографиях казаков несколько напоминают мерлушковые шапки черноморцев, но мы вполне допускаем бытование таких головных уборов и на Линии (Чернова Л.Н. Казачьи изобразительные сюжеты в книге «Линейцы» // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: Материалы Первой региональной Кубанско-Терской просветительской конференции. - Армавир-Железноводск, 1998. – С.62.).
К сожалению, нам почти неизвестны те произведения изобразительного искусства, которые позволяли бы совершенно определенно говорить не только об авторе, но и месте, обстоятельствах выполнения работ. Поэтому особенно ценны акварели швейцарского художника И.Мейера, изученные и представленные широкой публике исследователем-лермонтоведом Я.Л.Махлевичем. Красочные и подробные акварели «Лагерь» и «Сражение» были выполнены художником с натуры в 1843 г. и, как установлено по архивным документам, изображают поход генерала В.О.Гурко во главе отряда 14-15 июня в районе нынешней ст.Преградной на Урупе. На акварели «Лагерь» среди солдат Житомирского егерского и Тенгинского пехотного полков гарцуют на лошадях, стоят возле орудий казаки в темно-синих черкесках с алыми газырями, алыми бешметами и верхами мохнатых шапок. Эта форма была присвоена Кавказскому линейному казачьему полку и, таким образом, мы можем подтвердить участие линейцев в закубанском походе 1843 г. в составе регулярной армии. Подробнее об этих акварелях сказано в разделе, посвященном батальной живописи.
На завершающий этап «Кавказской войны» приходится творчество выдающегося мастера батальной живописи Т.Т. Горшельта. Его: рисунки и акварели , посвященные военным действиям и их участникам (в число которых входят и линейцы) широко используются в соответствующей литературе. В книгу «Очерки покорения Кавказа» (Служивый. Очерки покорения Кавказа. С рисунками и картами. - СПб., 1901.) включены портретные зарисовки Горшельта «Линейные казаки», «Линейный казак на биваке». Художник внимательно всматривается в лица этих суровых, мужественных людей, сдержанных в речах и манерах, которые, по словам великого поэта, вечно готовы драться, в вечной предосторожности (Виноградов В.Б. Страницы истории … - С.36.). Прекрасно иллюстрирована книга Я.А.Гордина «Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX в.» (Осада Кавказа. Воспоминания участников кавказской войны / Сост. Я.А.Гордин. - СПб., 2001.), рисунками и набросками из походных альбомов Т.Горшельта, Г.Гагарина и других художников, хранящимися в Государственном Русском музее. Рисовались они в 1840-50-е гг. во время экспедиций российских войск в Дагестан и Чечню, но встречаются и изображения кубанских линейцев (Скиба К.В., Хлудова Л.Н. Линейные казаки в российской батальной живописи // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: Материалы Третьей международной Кубанско-Терской научно-просветительской конференции. - Армавир, 2002.).
Среди изображений казаков иностранными авторами присутствуют работы, выполненные за пределами Кубани и, собственно, российских земель. Выше уже было сказано об участии черноморцев в Отечественной 1812 г., европейских походах последующих лет и связанных с этими событиями живописными сюжетами. Изобразительным подтверждением присутствия кубанских казаков в числе военных соединений русской армии в Царстве Польском в период подъема национального польского движения в 1861-63 гг. могут служить рисунки современников этих событий. В книге польского автора С. Кеневича «Восстание 1863 г.» (Кеневич С. Восстание 1863 г. - Варшава, 1972.) опубликованы репродукции иллюстраций из «Альбома январского восстания», хранящегося в историческом музее г. Варшава. На трех из них – «Разгон молящихся в кафедральном варшавском соборе. 16.10.1861», «Покушение на наместника Польши Берга», «Взятие дома Замойского» - среди изображенных персонажей хорошо различимы линейные казаки, участие которых в этих событиях подтверждается и другими историческими источниками (Телепень С.В., Чернова Л.Н. Линейные казаки в польских событиях 1861-1863 гг. глазами художников-современников // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: Материалы Второй международной Кубанско-Терской научно-просветительской конференции. - Армавир, 2000. -С. 47.).
Период с 1831 г. до начала первой мировой войны отмечен довольно активной усмирительной и др. деятельностью казаков Кубани в Польше. В польских землях кубанцы были представлены постоянно действующей частью. Она путем эволюции образовалась из Сборно-Линейного полка, созданного в 1831 г. специально для подавления польского восстания. Наиболее известна эта часть под названием «Варшавского дивизиона»,хотя официально называлась иначе (Телепень С.В. Казаки Кубани в военно-политических событиях Польши конца XVIII – начала XX в.: Дис…канд. ист. наук. – Армавир, 1998. - С.102.). Служба линейцев в Варшаве имела много общего со службой гвардейцев, поскольку они находились в личном распоряжении командующего войсками Варшавского военного округа и наместника (Там же. - С.103.). Одной из главных задач варшавского гарнизона, куда входил казачий дивизион, была защита резиденции наместника, борьба с манифестациями и поддержание порядка в городе.
С массовыми волнениями в Варшаве власти столкнулись с февраля 1861 г. , а в октябре того же года антиправительственные акции маскируются под богослужения в костелах. На рисунке "Разгон молящихся..." с мятежниками расправляются российские войска. Линейные казаки хорошо узнаваемые среди них по форменной одежде (черкеска, папаха). Характерно, что для разгона демонстрации казаки используют нагайки (Берг Н.В. Записки о польских заговорах и восстаниях 1831-1862 гг. - М., 1873. - С.366-373.). Из общей толпы линейцы выделяются, также, подчеркнуто грозным выражением бородатых лиц. В сознании поляков того « времени линейные казаки прочно ассоциируются с дикостью, варварством и реакцией, хотя признаются их высокие боевые качества и отличные от европейских методы ведения борьбы (Телепень С.В. 1861-1865 гг. в Царстве Польском: манифестации, восстание и кубанские казаки // Вопросы Северокавказской истории.: Сб. научных ст. аспирантов и соискателей. - Армавир, 1997. Вып. 2. - С.47-54.).
Рисунок «Покушение на Берга» отражает эпизод события, случившегося 19 сентября 1863 г. в Варшаве. Назначенный наместником Царства Польского граф Ф.Ф.Берг выехал в сопровождении десяти кубанцев, чтобы навестить раненных русских офицеров. На ул. Новы Свят неизвестные бросили в наместника и казаков несколько бомб. Сам Берг не пострадал, но были ранены трое кубанцев (Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг. // Русская старина. - 1879. - № 10. - С.273-275.). На рисунке изображена едущая открыта коляска наместника, окруженная; со всех сторон конными линейцами. Под одним из казаков лошадь падает, поднимаются клубы дыма и пыли, но видно, что взрыв не достиг своей цели.
Рисунок «Взятие дома Замойского» изображает события на варшавской площади перед домом председателя Земледельческого общества А.Замойского. Общество было создано в начале 60-Х гг. и выражало политические интересы шляхты, составившей основу партии «белых». Перед домом в свободном порядке расположились российские солдаты (составлены в круг ружья, многие сидят). Казаки выделяются среди них подчеркнуто высокими папахами. Многие детали трудно различимы из-за дыма от костров, разожженных перед домом (Телепень С.В., Чернова Л.Н. Линейные казаки… С.48.).
Рассматривая живописный собирательный образ кубанских казаков 60-х гг. XIX в., можно прийти к следующим выводам. По внешнему облику, моментам сторожевой службы , отраженными многими, часто неизвестными художниками, линейцы были ближе к горцам, нежели черноморцы (исключение, пожалуй, составляют пластунские отряды). Эту разницу между казаками в свое время отмечал еще Ф.А,Щербина, когда писал, что по роду оружия и приемам борьбы линеец стоял ближе к черкесу, чем черноморец.
Он же говорил о более враждебном отношении между горцами и линейцами: «Черноморец был миролюбивее по натуре и относился к врагу легче и гуманнее, чем линеец. Иными были отношения линейцев к горцам. Они чаще и более резко, чем у черноморцев, переходили во взаимную вражду и ненависть» (Щербина Ф.А. Указ. соч. - Т. 2. - С.825-826.). Эта особенность была вызвана и обстоятельствами появления линейцев на Кубани, и географически более тесным и близким соседством с враждебными племенами. Известно также, что эта часть казачества отличалась наиболее сильной и развитой, по сравнению с черноморцами, кавалерией, которая позволяла успешно противостоять горским набегам. В этой связи можно отметить тот факт, что на большинстве рисунков линейцы изображены вместе с лошадью конными или спешившимися (Чернова Л.Н. Линейное казачество в живописи и графике… С.38.).
Для современного исследователя интересно сравнить изображения казаков и горцев - их практически нельзя отличить. Судя по рисункам, казаки брили голову или носили очень короткую стрижку, практически все отпускали бороду, что можно объяснить и горской модой и старообрядческой традицией. Головным убором служили высокие папахи, которые предохраняли владельца не только от жары, но и от удара шашкой. Верхняя одежда была точной копией горской и даже в мелочах повторяла тогдашнюю мужскую моду – «черкеска рваная и грязная, с оборванными полами, зато все оружие в серебре». Кроме нее казаки носили бешмет, широкие шаровары, ноговицы с чувяками, башлык и бурку. Оружие линейных казаков состояло из длинной кремневой «пластырной» винтовки, с узким прикладом и кнопочным спуском, заряжавшейся пулей в сальной тряпочке, которую носили в чехле за спиной, 1-2-х кремневых пистолетов «черкесской работы», к которым прикреплялись цветные шейные шнурки, чтобы не потерять оружие в бою; шашка в глубоких ножнах на плечевой портупее; кинжал с подкинжальным ножичком. Обязательными принадлежностями казака были нагайка, узкий наборный пояс с оселком, отверткой, «жирницей», кресалом и запасными кремнями, а также нашитые на черкеску 20 и более газырей с зарядами, для винтовки и пистолетов.
Часть рисунков изображает казаков верхом на своих лошадях – небольших, с обрезанной гривой, с легкими черкесскими седлами, с завязанными в узел хвостами и без подков. Интересна особая «казацкая посадка» на лошади, отличавшаяся от традиционной русской кавалерийской (Скиба К.В.. Хлудова Л.Н. Линейные казаки…С.79.).