По мере усиления позиций российской государственности на Северном Кавказе казаки все прочнее встраивались в ее социальную, военно-политическую и экономическую структуры, внося немалую лепту в освоение региона и его органичную адаптацию в состав многонародного государства. Одной из главных задач, стоящих перед казаками, стала охрана и оборона границы от набегов и хищничеств «немирных» горцев, чей традиционный уклад вошел в противоречие с правилами державного устройства. Расположенным по берегам Терека, Сунжи, Малки, Кубани и т.д. станицам пришлось стать щитом российского порубежья, а потому казаками были разработаны правила и тактические приемы, позволяющие достаточно эффективно бороться с набеговой экспансией.
По мере усиления позиций российской государственности на Северном Кавказе казаки все прочнее встраивались в ее социальную, военно-политическую и экономическую структуры, внося немалую лепту в освоение региона и его органичную адаптацию в состав многонародного государства [1]. Одной из главных задач, стоящих перед казаками, стала охрана и оборона границы от набегов и хищничеств «немирных» горцев, чей традиционный уклад вошел в противоречие с правилами державного устройства. Расположенным по берегам Терека, Сунжи, Малки, Кубани и т.д. станицам пришлось стать щитом российского порубежья, а потому казаками были разработаны правила и тактические приемы, позволяющие достаточно эффективно бороться с набеговой экспансией.
Что же собой представляла кордонная линия? Ее «каркасом» служили российские военные укрепления, в которых располагались гарнизоны, участвовавшие как в отражении прорывов крупных неприятельских партий, так и в репрессалиях против враждебных горских обществ [2]. Но недаром сами горцы говорили, что укрепление – «это камень, брошенный в поле: дождь и ветер снесут его; станица – это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу застилает и схватывает все поле» [3]. В условиях «малой войны» только усилиями регулярных войск обеспечить задачу по отражению набегов было невозможно, а потому к крепостям добавлялись еще и станицы, население которых фактически специализировалось на несении кордонной службы. По своему устройству станицы напоминали укрепленный лагерь [4]. Когда на Линии было особенно тревожно, жители, отправляясь на работы, покидали станицу лишь с восходом солнца, предварительно проведя тщательную разведку окрестностей.
Казаки возводили в пограничье посты или кордоны, устраивали пикеты, батарейки, залоги, учреждали разъезды [5]. Как правило, казачья фортификация могла считаться таковой лишь условно и не могла являться серьезным препятствием для набежчиков, а потому мужество и воинское умение казаков становились главной преградой на пути хищнических партий.
Кордонная служба казаков знала немало героических и трагических страниц. Нередко защитникам порубежья приходилось «положить живот свой за други своя». Приведем лишь несколько примеров из этого длинного списка казачьей доблести.
Пожалуй, одним из самых ярких и знаковых событий в длинной череде испытаний, выпавших на долю казаков, стала оборона станицы Наурской 10 июня 1774 г. И хотя, по словам В.А. Потто, она не имела «большого политического и военного значения», тем не менее, продемонстрировала готовность казачества жертвовать собой на благо Отечества. Тогда станицу, где почти не было строевых казаков, привлеченных к участию в походе, окружило многочисленное войско из турок, крымских татар и северокавказских горцев. На защиту встали все жители селения и сумели не только отразить натиск неприятеля, но и нанесли ему серьезные потери, заставив на следующий день отступить, не добившись результата. В память об этом достопамятном событии казаки чествовали своих жен, сестер и матерей, называя одиннадцатое июня «бабьим праздником», т.к. значительные заслуги в этой победе принадлежали женщинам [6].
Удачей для казаков закончилось сражение 3 октября 1821 г., когда вторгнувшиеся закубанцы потерпели сокрушительное поражение на Калаусском лимане. Черкесы «в числе до полутора тысяч лучших, под предводительством известнейших их разбойников, сделали нападение на земли черноморцев с намерением разорить их селения. Приличные распоряжения, смелость в предприятии генерала Власова 3-го и чрезвычайно темная ночь, скрывшая малые его силы, приуготовили гибель разбойников. Следуя за ними с тылу, отрядив небольшую часть казаков, которая вела с ними перестрелку спереди в то время, как в окружности повсюду зажженные маяки и пушечные сигнальные выстрелы привели закубанцев в замешательство, он успел отрезать дорогу к отступлению, и когда они, не подозревая о его присутствии, думали безопасно возвратиться, встретил он их картечными выстрелами и ружейным огнем, расположенных в камышах казаков. Почитая себя повсюду окруженными, искали они спасения в бегстве: часть одна, случайно направившаяся по сухому месту, могла, хотя с потерею, удалиться, но главные силы, обманутые темнотою, попали на обширный и глубокий залив из реки Кубани, и сильно преследуемые казаками, потонули в оном, и не спасся ниже один человек. Казаки вытащили в последующие дни слишком 600 лошадей и более нежели таковое число богатого оружия. Закубанцы, приезжавшие для вымена пленных, признавались, что в сем случае лишились они храбрейших из своих вожатых и разбойников и что вообще потеря их простирается свыше тысячи человек», писал в своих мемуарах А.П. Ермолов [7]. Возник даже замысел увековечить выигранное сражение памятником в назидание потомкам [8].
Но не всегда столкновения с набежчиками заканчивались в пользу казаков. Нередко попытка остановить грабительский рейд приводила к истреблению казачьего отряда, как это случилось с сотней Андрея Леонтьевича Гречишкина в бою 15 сентября 1829 г. недалеко от правого притока Степного Зеленчука. Тогда, окруженная превосходящими силами неприятеля, команда казаков предпочла смерть плену и почти вся пала в неравном бою [9].
А вот еще один случай из истории «малой войны». Из рапорта командира 9-го конного полка подполковника Кравцова на имя Наказного атамана Черноморского казачьего войска Заводовского стало известно, что 27 декабря 1832 г. «…пред восходом солнечным осведомился я, что неприятель в больших силах переправляется ниже Тиховского пикета, который, как известно было, должен идти на селение Ивановское или Полтавское, почему привел я к исполнению следующее. Отрядил квартермистра Кравчину с пятнадцатью человеками исправлейших козаков для наблюдения за движением хищников... Вскоре потом я прибыл с собранным мною со всей возможной натяжкой отрядом в числе около двух сот человек конницы и пехоты при двух артиллерийских орудиях на Тиховского пикет, где получил новые сведения, что неприятель в чрезвычайно больших числах зделал переправу между третьего и четвертого пикетов вверх Славянского поста и что на втором пикете, мимо коего неприятель должен был проходить вопреки моему распоряжению Есаул Корогодов вверенного мне полка оставил пеших одного урядника при четырнадцати человек козаков, движимый человеколюбием и долгом своей обязанности, несмотря на то, что впереди меня дороги, заросшия комышем и бурьяном, представляли во многих местах около восьми верст тесной и опасной проход, я решился следовать для спасения второго пикета. Прибыл туда форсированным маршом, нашел оный, отакованный неприятелем, не теряя времени, приказал открыть действия из артиллерии, которая удачными и поспешными выстрелами вскоре обратила неприятеля в бегство. Бросившаяся же стремительно на неприятеля пехота и кавалерия довершили занятие неприятельской позиции. В пикете оказались два козака убитыми: один отряда 5-го конного, а другой вверенного мне полка и три раненных и одна козачья лошадь убита; протчие же обязаны спасением решительной храбрости и расторопности бывшему в пикете уряднику Суру 5-го конного полка. Особенного также внимания заслужили и козаки, его подчиненные, при сем случае выскочившие на помощь пикету из Славянского поста Есаул Корогодов с Хорунжим Белым 5-го конного полка потеряли одного козака изрубленным…
Неприятель соразмерно нашей потере получил гораздо чувствительнейшего, судя потому, сколько крови обрелось кругом всего пикета, по показанию козаков, которые кололи неприятеля пиками, штурмовавшего огорожу и удачном действии артилерии поражавшем неприятеля в глазах нас всех. – Неприятеля противу поста неболее было трех сот человек, большим числом состоящего из пехоты, но гораздо более сего числа были толпы по протяжении от второго до третьего пикета, которые, казалось, намеренны были действовать мне во фланг, но поспешное наше действие занять выгодную позицию лишили неприятеля благоприятного к тому случая. Прогнанный неприятель на левую сторону Кубани, пространство от прежней своей переправы за Славянский пост в Каракубанский остров, которого мы вообще определяли числом более тысячи человек» [10].
За проявленное мужество и героизм, оказанные при отражении набега неприятеля, «Государь Император по всеподданнейшему докладу Господином Военным Министром донесения моего об отличии, оказанном находившимися на пикете 12-ю козаками при уряднике 5-го конного полка командуемаго Вами войска Суре, во время нападения на них закубанцев, Высочайше повелеть соизволил: произвесть их в урядники и 3-х человек, найболее отличившихся, наградить знаками отличия военнаго ордена», писал атаману Завадовскому 11 августа 1833 г. ген.-л. Вельяминов [11].
Примеров чествования героев пограничья сохранилось немало, но еще больше случаев остались безымянными. Они были той частью повседневности, которая считалась само собою разумеющейся практикой, и поощрялись скорее общественным мнением и определенной экономической заинтересованностью. Так, в пользу бдительного несения службы по охране границы действовали методы «материального стимулирования». Вспомним сюжет «Казаков» Л.Н. Толстого, когда Лукашка не только продал вещи убитого им абрека, но и получил выкуп от родственников набежчика за его тело.
А вот какой эпизод описывается в материалах дела, хранящегося в Государственном архиве Ставропольского края. 18 ноября 1849 г. к ставропольскому гражданскому губернатору ген.-м. Волоцкому обратился начальник Терской кордонной линии подполковник Суходольский. Он доносил, «что 14-го числа сего месяца, партия хищников напала на Красный Бугор (имение принадлежащее помещику Реброву), но будучи встречены выстрелами, не сделав никакого похищения, отправилась на Колпичевскую станцию, состоящую на астраханском тракте от Кизляра в 75 верстах, взяла из смотрительского дома некоторые незначительные вещи и две почтовые лошади и отправилась в степь по направлению к Тереку; по тревоге этой на дороге в ногайских степях настигнуты были какими то вооруженными людьми, которые, сделав выстрелы, убили одного чеченца, партия же не желая заводить с ними драки, ускакала от них. 15-го числа пред рассветом партия эта хотела переправиться чрез Терек в дистанции Кизлярского казачьего полка, между постами Лашковском и Гораевском, около станицы Старогладковской, но была замечена секретными казаками и по сделанным выстрелам заведовавший полком за отсутствием моим Войсковой старшина Ильин, прискакав из Старогладковской с казаками 6-й сотни, при переправе отбил у неприятеля 10 лошадей с 7-ю седлами и захватил одного в плен чеченца с оружием в руках, а так как остальные были уже на той стороне, то он переправил туда команду казаков для преследования их и дал знать в деревню Хамамат-Юрт с тем, чтобы жители оной тоже преследовали. Команда казаков, соединяясь за Тереком против поста Акаевского, вместе с жителями Хамамат-Юрта поскакали по следам неприятеля, настигли их против Телешенского поста Гребенского полка и, бросившись на хищников, убили 3-х человек, в числе коих – вожака, бывшего казака Кизлярской станицы Мисирбия Казыханова, 2-х взяли в плен, взяли 6-ть лошадей с седлами, все оружие убитых и схваченных в плен, и выше писанные смотрительские вещи; сверх того жителями Хамамат-Юрта тоже взято в плен три чеченца с 5 лошадьми и оружием их; затем остальные этой партии 5 человек прежде товарищей, переправившиеся чрез Терек и имевшие лучших лошадей, спаслись бегством.
В бытность в г. Кизляре, Ваше Превосходительство изволили лично приказать мне объявить казакам, что за всякого хищника, убитого или взятого в плен, будет выдаваемо вознаграждение по двадцати пяти рублей серебром за каждого. В следствии чего честь имею покорнейше просить разрешения Вашего Превосходительства, следует ли мне взойти с требованием к Кизлярскому коменданту о выдаче наградных денег за убитых и взятых в плен хищников» [12]. Видимо, прикинув сумму, которую пришлось бы отдать казакам в качестве обещанной награды, ставропольский губернатор решил, что несколько «погорячился». Поэтому последовало малоубедительное объяснение, что такую сумму он готов выплачивать лишь за тех набежчиков, которые будут ликвидированы в самом Кизляре, либо в окрестных городу садах. Но чтобы «сохранить лицо», было приказано «доставить из означенных сумм 25 руб. серебром для раздачи» отличившимся [13].
Но, как уже говорилось выше, воинское счастье переменчиво. Далеко не всегда казакам удавалось отражать хищнические прорывы. Если удача была на стороне неприятеля, казаки лишались имущества, а то и самой жизни. Нередки на Линии и в Черномории были случаи, когда казаки или их близкие оказывались в плену. Этот вопрос уже неоднократно поднимался как в научной, так и художественной литературе [14]. Судьбы пленников в большинстве случаев были трагичны. Особенно наглядно весь драматизм ситуации раскрывают истории детей, похищенных из родного дома и нередко навсегда пропадающих на чужбине [15].
Вклад казаков в дело умиротворения Северного Кавказа был значительным. Их жертвенность и готовность положить на алтарь служения Отечеству не только свои жизни, но и жизни своих близких должны помнить и чтить их благодарные потомки.
Примечания:
1. Клычников Ю.Ю. Из истории формирования российского Северного Кавказа во второй половине XVI – XVIII веках [Текст] / Ю.Ю. Клычников / Под ред. и с предисловием В.Б. Виноградова. – Пятигорск, 2008.
2. Караулов М.А. Терское казачество в прошлом и настоящем [Текст] / М.А. Караулов / Репринтное издание. – Пятигорск, 2002. – С. 152-153.
3. Потто В.А. Два века терского казачества [Текст] / В.А. Потто / Репринтное воспроизведение. – Ставрополь: Кавказская библиотека, 1991. – С. 284.
4. Караулов М.А. Указ. соч. – С. 154.
5. Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско [Текст] / Е.Д. Фелицын, Ф.А. Щербина. – Репринтное издание. – Краснодар: Сов. Кубань, 1996. – С. 113-116.
6. Потто В.А. Кавказская война [Текст]. В 5 т. Т. I: С древнейших времен до Ермолова / В.А. Потто. – Ставрополь: Кавказский край, 1994. – С. 78-81.
7. Записки А.П. Ермолова 1798-1826 [Текст]. – М., 1991. – С. 376.
8. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). – Ф. 261. Оп. 1. Д. 79. Л. 118.
9. Соловьев В.А. Подвиг сотни Гречишкина [Текст] / В.А. Соловьев. – Краснодар: Сполох, 1996.
10. ГАКК. – Ф. 249. Оп. 1. Д. 1270. Л. 1-1 об., 50. (Выражаем признательность к.и.н. С.В. Самовтору за предоставленный материал).
11. ГАКК. – Ф. 249. Оп. 1. Д. 1270. Л. 13.
12. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). – Ф. 101. Оп. 1. Д. 893. Л. 1-2.
13. ГАСК. – Ф. 101. Оп. 1. Д. 893. Л. 4.
14. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска [Текст] / Ф.А. Щербина / В 2-х т. – Репринтное воспроизведение. – Екатеринодар: б/и, 1910-1913. – Т. II: История войны казаков с закубанскими горцами. – 1913. – С. 517-533; Виноградов В.Б., Гусева Н.А. Горский плен: люди и судьбы [Текст]: сборник публикаций / В.Б. Виноградов, Н.А, Гусева / Под ред. Е.И. Нарожного. – Армавир, 2002; Клычников Ю.Ю. Усилия российской администрации по ликвидации последствий горского «хищничества» (по материалам ГАКК) [Текст] / Ю.Ю. Клычников // Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития: Тезисы всероссийской научной конференции (28-29 сентября 2010 г., Ростов-на-Дону) / Отв. ред. акад. Г.Г. Матишов. – Ростов-на-Дону: Изд-во ЮНЦ РАН, 2010. – С. 254-256; и др.
15. ГАСК. – Ф. 444. Оп. 1. Д. 189.
Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: материалы Восьмой Кубанско-Терской научно-практической конференции / под ред. Н.Н. Великой, С.Н. Лукаша. – Армавир: ИП Шурыгин В.Е., 2012. – 216 с.