Портрет запорожца Ивана Пугача я совершенно случайно увидел в музее семьи Степановых, что в Тимашевске. Его написал маслом неизвестный художник. С первого взгляда я почувствовал, что это один из моих предков, первых переселенцев на Кубань. Вот возникла такая уверенность — и все тут...
Размышления над прошлым и настоящим
Портрет запорожца Ивана Пугача я совершенно случайно увидел в музее семьи Степановых, что в Тимашевске. Его написал маслом неизвестный художник. С первого взгляда я почувствовал, что это один из моих предков, первых переселенцев на Кубань. Вот возникла такая уверенность — и все тут...
У портрета Ивана Пугача
Я смотрел на портрет Ивана Пугача и улавливал в облике этого знатного воина черты моей многочисленной казачьей родни. Вот эти усы, как у Семена Рубана, взгляд и нос, как у Семена Беды, а манера держать люльку совсем, как у Ивана Беды. Эти люди, как и Иван Пугач, давно ушли из жизни. Но память о них я всегда храню в своем сердце.
Возможно, какая-то из моих прабабок была в девичестве Пугачиха. Как знать? Но кровное родство между коренными кубанцами существует, вне всякого сомнения. Его даже установить не так уж и сложно. Так случилось и в моем конкретном случае.
Давайте займемся несложной, но очень занимательной математикой. Вот вас, уважаемый читатель, произвели на свет два конкретных человека. Ваших родителей сотворили уже четыре человека. Отследив назад эту цепочку, мы поймем, что к началу прошлого века в вашем сотворении и сотворении ваших прямых родственников принимали участие уже 256 человек. А в момент переселения запорожцев на Кубань вашими прямыми предками являлись около восьми тысяч человек. А сколько всего было тех переселенцев? То-то же!
Так что Иван Пугач, скорее всего, не только мой дальний родич, но и предок доброй половины нынешних коренных кубанцев. Говоря о коренных кубанцах казачьего происхождения, я никоим образом не хочу подчеркнуть здесь чью-то клановую или национальную исключительность. Боже упаси. Если говорить о национальностях, то более интернационального сословия, чем казачество, и придумать трудно.
Десятки раз я перечитывал и перечитываю бессмертную повесть великого Гоголя «Тарас Бульба». Лучшего произведения о казаках Запорожской Сечи я не встречал. Там сотворился такой генетический коктейль, что никакой Америке даже не снился. Всех принимала Запорожская Сечь, никого не выдавала.
Много здесь было и русских, бежавших от своих крепостников. Потому и речь в Сечи была своеобразной. Балакали на Сечи. Как-то во время одной крымской командировки я попал в общество украинских националистов, которые именовали себя прямыми потомками запорожцев.
Тогда я в шутку сказал, что они к запорожской родне ни с какого боку не катят, потому как запорожцы — это слегка одичавшие русские. Что тут началось! Думал, что побьют. И только казачье происхождение спасло меня от неминуемой смерти. Но после этого украинские нацики (так националистов в Крыму называют) стали называть меня «засланным москалями казачком».
Своим горячим собеседникам я тогда сказал, что в Запорожской Сечи национализма не было и в помине. Он там был невозможен априори. Может, и Кубань стала родным домом для людей всех наций и народностей, потому что впитала в себя интернациональный дух Сечи...
Я спросил у служительницы музея семьи Степановых, как здесь появился портрет Ивана Пугача. Оказывается, картину совершенно случайно нашли у ее родственников то ли в чулане, то ли на чердаке. Потом ее отреставрировали, и вот теперь она стала украшением музея. Еще раз я бросил взгляд на завороживший меня портрет — ну точно мой пращур! Вон и амуниция его на втором плане видна. И в ней чувствуется что-то родное. И хотя я всю жизнь носил форму морского офицера, казачья атрибутика всегда была мне близка. Однако ее у меня никогда не было... Наверное, это генетическая память.
Съездите в Тимашевск, господа казаки, посмотрите на портрет нашего родоначальника и поклонитесь ему. Может, и вы в нем родню признаете. А родственные узы всех нас крепко накрепко на Кубани связывают. Судите сами.
Платнировская родня
С год назад открываю я родную газету «Кубанские новости» и вижу в ней материал своего коллеги о нашем известном художнике Василии Беде. Здесь же и портрет живописца. И уж очень он оказался похож на мою родню по материнской линии. Здесь надо сказать, что мать моя в девичестве носила фамилию Беда.
Приехал я к матери, показал портрет. Старушка подивилась явному сходству, но сказала, что никогда у нас в роду художников не было, и вообще вся родня жила и живет не в Платнировской, а в станице Старонижестеблиевской, по-простому в Стеблиевской. Ну переехать из станицы в станицу в наше время не проблема. А художников в роду вчера не было, сегодня появились.
Короче, нашел телефон своего художника и звоню ему, намекаю на возможные родственные связи. Вот если бы с таким вопросом вы, читатель, позвонили иному москвичу, то на вас наверняка натравили бы милицию. Мол, тут один гад на прописку и жилплощадь претендует. А вот любой кубанец родне, пусть и дальней, только рад. Так и случилось у меня с Василием. Только возможный родственник сразу сказал, что вся его родня живет в станице Ольгинской, но никак не в Стеблиевской.
Я ехал в Платнировскую со старшим сыном Сергеем и всю дорогу жалел, что не удастся доподлинно установить родство. А жаль. Очень похож Василий на мою родню. Не может это быть случайностью. Однако эта история получила совсем неожиданное продолжение. Жена Василия нашла семейный рукописный документ, который все и прояснил. Василий встретил меня очень радушно, как встречают на Кубани родню. После первых фраз, положенных при знакомстве, он показал мне свою семейную рукопись, которую совершенно случайно сохранила его или бабушка или тетка. Документ был написан красивым каллиграфическим почерком. Как выяснилось потом, автор был станичным писарем. А это считалось очень высокой должностью по тем временам. Вот что это за документ: «Родословная казака ст. Ольгинской Краснодарского края (быв. Кубанская область) Беда Василия Константиновича.
Моя жизнь
Родился я 27 апреля 1896 г. (по старому стилю) на хут. Добровольном (ныне ст. Ольгинская, на Кубани). Дед мой, Беда Мартын Антипович (по украинскому прозвищу «Бида» Мартын Антипов) в 1875 году переселился из ст. Старонижестеблиевской на вновь населявшиеся земли, в 30 км от Азовского моря. На хут. Добровольный дед привез с собой мальчиком моего отца — Константина Мартыновича Беда...»
После прочтения этого семейного документа все наши сомнения отпали. С Василием мы были братьями по прапрадеду. Вот такие жизненные ситуации бывают. И если по-хорошему этот сюжет раскрутить, да с казацкими приключениями, да с любовной слезой — куда там мексиканскому сериалу...
С Василием мы проговорили весь день. Я смотрел семейные фотографии и узнавал знакомые черты моих родственников. Потом с большим интересом я ознакомился с творчеством брата-художника. Потом смотрел его дом и подворье. Пригласил в гости к себе. Василий захотел собраться всем большим семейством в Ольгинской. Предложение, как говорится, принято и находится в проработке. И скажу я вам, что от этой поездки остались в моей душе радость и теплота, которые трудно даже журналисту передать словами. Вот попробуйте и вы, читатель, найти свою новую родню. Впечатление, доложу вам, ни с чем несравнимое. Вы покопайтесь в своей памяти, в семейных архивах и непременно найдете зацепки для родственных поисков.
Николай Гормалев, собкор «КН»
Полную версию материала читайте на сайте www.kbereg.info
Кубанский казачий вестник № 32// г. «Кубанские новости», 16.08.08 г.