Одна из ярких страниц ратной летописи Кубанского казачьего войска – участие казаков в среднеазиатских походах 70–80-х годов XIX века. В частности – покорении Хивинского ханства в 1873 г. Что особо интересно, это были первые кубанские казачьи подразделения, принимающие участие в присоединения Средней Азии к России. Хивинский поход 1873 г. может служить примером проявления высоких качеств выносливости, бодрости при самых тяжелых обстоятельствах, безграничной самоотверженности – ими всегда отличался русский воин.
А.Е. Потапов, преподаватель.
В.А. Малов,доцент.
Филиал ВУНЦ Военно-воздушных сил
«Военно-воздушная академия имени
проф. Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина».
г. Краснодар
Славная история Кубанского казачества вызывает неподдельный интерес со стороны широких слоев общественности, в последнее время проявляющей огромную потребность в возрождении исторической памяти к навсегда утраченным, казалось бы, боевым традициям казачества. В истории Кубанского казачества остается еще много белых пятен и забытых, и до конца не изученных исторических событий.
Одна из ярких страниц ратной летописи Кубанского казачьего войска – участие казаков в среднеазиатских походах 70–80-х годов XIX века. В частности – покорении Хивинского ханства в 1873 г. Что особо интересно, это были первые кубанские казачьи подразделения, принимающие участие в присоединения Средней Азии к России.
Хивинский поход 1873 г. может служить примером проявления высоких качеств выносливости, бодрости при самых тяжелых обстоятельствах, безграничной самоотверженности – ими всегда отличался русский воин [18. С. 222].
На первый взгляд, вторая половина XIX в. характеризуется более значимыми событиями в истории России – это завершающий этап войны на Кавказе, Русско-турецкая война 1877–1878 гг. Вместе с тем покорение Хивинского ханства явилось предтечей освоения огромного пространства Средней Азии, вплоть до границ Афганистана и Персии. Хиву называли азиатским Шлиссельбургом – ключевым городом Средней Азии [4. С. 173]. После успехов в покорении Коканда и Бухары российское правительство не считало возможным существование неподконтрольного Хивинского ханства в близости от вновь приобретённых территорий.
Хивинское ханство второй половины XIX века – небольшое государство на западе Средней Азии, с населением до 400 тысяч душ обоего пола [12. C. 1].
Хивинцы – и находящиеся в зависимости от Хивы, подчас номинальной – киргизские и туркменские племена устраивали набеги на русские поселения, разоряя их, грабили купеческие караваны, угоняли русских людей в неволю. Вот как охарактеризовал местные племена корреспондент американской газеты «Нью-Йорк геральд» – непосредственный участник описываемых событий Артур Мак-Гахан: «Туркмены самый храбрый и воинственный народ Средней Азии. Они составляют кочующее племя, рассеянное почти по всей стране между Оксусом и Каспийским морем, простирающееся на восток вплоть до Афганистана, а на юг вторгающееся в северные пределы Персии. Дикий и беспокойный народ, туркмены до сих пор никогда не имели никакой правильной формы управления и презирают чью бы то ни было власть» [14. C. 192].
Россия неоднократно делала ей представления вести себя спокойно, освободить наших пленных. Если бы Хива соприкасалась непосредственно с какой-либо населенной частью нашей империи, не была бы отделена от неё страшными пустынями, то вопрос о приведении её в должные отношения был бы разрешён просто и легко. Ханство не представляло государства, которое могло бы, опираясь на собственные силы, рискнуть померяться ими не только с такой державой, как Россия, но и с другим государством, гораздо менее значительным в сравнении с нею. Но географическое положение ханства было таковым, что Россия в течение последних двух столетий трижды пыталась привести Хиву к покорности – два раза имела решительные неудачи и только в последний, третий раз смирила ханство в 1873 г. [12. C. 2].
Первую попытку проникнуть в Среднюю Азию для отыскания сухого пути в Индию предпринял Петр I. 29 мая 1714 г. кабардинский князь Бекович-Черкасский получил именной Царский указ о снаряжении экспедиции в Хивинское ханство. Отряд Бековича выступил в поход в конце апреля 1717 г. Численность – 3 650 человек; сила немалая. Случилось то, что и должно было случиться: русских людей частью перебили, частью обратили в рабов, а князя Черкасского обезглавили перед ханским дворцом [4. C. 174].
Объявленной целью второго Хивинского похода 1839 г. было прекращение набегов хивинцев на подвластную России территорию, обеспечение спокойствия и торговли в степных областях, освобождение захваченных русских подданных. Начальство над экспедиционным отрядом было возложено на оренбургского генерал-губернатора, генерала графа В.А. Перовского. В декабре 1839 г. Перовский с отрядом в 3 000 человек при 16 орудиях выступил в поход тургайскими степями. Лютые морозы, бураны, цинга и тиф остановили отряд, дошедший было до Аральского моря. Энергией Перовского удалось спасти остатки отряда, лишившегося половины своего состава. После первого похода Бековича второй русский поход в Среднюю Азию кончился неудачей, и это вселило в хивинцев уверенность в своей неуязвимости и непобедимости [13. C. 291].
В 1869 г. Шир-Али-хан, одолев своих врагов и расправившись с соперниками, стал государем всего Афганистана. Под влиянием британского правительства он решился, как о том доходили слухи до русской власти в Туркестане, образовать в Средней Азии союз мусульманских владетелей, направленный против России. Хива приняла явно враждебное настроение и выслала на русскую границу войска; в оренбургской степи началось брожение, а затем открытые беспорядки. Положение дел в Средней Азии стало для нас угрожающим [12. C. 4]. В связи с этим 5 ноября 1869 г. под руководством полковника Н. Столетова был основан форт Красноводск – на восточном берегу Каспийского моря. Участь Хивы была предрешена [2. C. 223].
Английское правительство выразило было недовольство повышением активности России в Средней Азии, но, натолкнувшись на твёрдый отпор, вынуждено было решить конфликт с помощью компромисса: Россия признавала сферой английского влияния территории, лежащие к югу от среднеазиатских государств, а Великобритания отказывалась от притязаний на Хиву.
Воспользовавшись благоприятной обстановкой, русское правительство организовало экспедицию по покорению Хивы. Завоевание Хивинского ханства осуществлялось силами четырёх отрядов, выступивших в конце февраля и начале марта 1873 г. из Ташкента, Оренбурга, Мангышлака и Красноводска (по 2–5 тыс. чел.) общей численностью 12–13 тыс. человек, 56 орудий, 4 600 лошадей, 20 тыс. верблюдов. Командование всеми отрядами было поручено туркестанскому генерал-губернатору генералу Кауфману К.П. [15. C. 39].
Сущность плана действий заключалась в том, чтобы экспедиция к пределам Хивинского ханства была направлена с двух сторон: с востока – войсками Туркестаанского округа, с запада – соединённым отрядом из войск Оренбургского и Кавказского округов [17. C. 31]. Движение отрядов должно быть сообразовано, чтобы войска прибыли к хивинским пределам, по возможности, почти одновременно, примерно в первых числах мая [1. C. 32].
В конце февраля 1873 г. командир Ейского конного полка Кубанского казачьего войска полковник Александр Васильевич Сахно-Устимович [6. Л. 119] получает распоряжение от вышестоящего командования – о подготовке одной сотни полка для выполнения боевой задачи в Средней Азии. Согласно предписанию штаба войск Терской области от 28 февраля 1873 г. № 410, четвёртая сотня Ейского конного полка командируется в Дагестанскую область [7. Л. 124] в следующем составе: урядников – 7, трубачей – 3, приказных и казаков – 107 [7. Л. 124а]. Возглавляет четвертую сотню Ейского конного полка её командир – сотник Александр Платонович Головин, два его помощника – субалтер-офицеры хорунжие братья Касякины Дмитрий Иванович и Николай Иванович [8. Л. 15]. В ежемесячном рапорте о состоянии Ейского конного полка за апрель 1873 г. отмечено: с 4 марта 1873 г. четвёртая сотня полка командирована в Дагестанскую область [8. Л. 123. 125 а].
Н.И. Гродеков – подполковник Генерального Штаба, непосредственный участник Хивинских событий (начальник штаба Мангышлакского отряда [18. С. 167]), в своих воспоминаниях указывает дату – 4 марта 1873 г. как день получения распоряжения о сформировании Мангышлакского экспедиционного отряда [12. С. 77]. В состав экспедиционного отряда, который возглавил полковник Ломакин, назначены были следующие войска (кроме пехоты и артиллерии). Кавалерия: 4-я сотня Кизляро-гребенского, 4-я сотня Владикавказского, 1-я сотня Сунженского, 4-я сотня Ейского казачьих полков, 3-я и 4-я сотни Дагестанского конно-иррегулярного полка; каждая сотня в составе 70 всадников; всего 420 всадников. Всего в отряде состояло 2 140 человек и 650 лошадей [12. С. 166].
Направление войск со стороны Мангышлака к Хивинским пределам не входило первоначально в общий план экспедиции: вызвано оно было возникшими в конце января 1873 г. на Мангышлакском полуострове волнениями, возбужденными подстрекательствами и угрозами со стороны Хивы. Хотя волнения эти, благодаря быстрым и энергичным мерам местного начальства, были вскоре прекращены, тем не менее признано было целесообразным двинуть против Хивы еще особый отряд кавказских войск из Мангышлакского приставства.
В начале апреля 1873 г. начата переброска водным транспортом войск Мангышлакского отряда из Дагестанской области (форт Перовск), Красноводска и Чекишляра в Киндерлинский залив. Четвертая сотня Ейского конного полка была переправлена на правый берег Каспия из Перовска – в составе трёх сборных сотен Терского казачьего войска [18. С. 133].
Выступление Мангышлакского отряда из Киндерли в Сенек было назначено на середину апреля 1873 г. Командир отряда полковник Ломакин принял решение передвигаться тремя колоннами. Перед выходом Ломакин обратился к войскам с приказом: он не скрывал трудностей, предстоявших отряду, но выражал надежду, что эти трудности будут преодолены [12. С. 185].
Первая колонна Мангышлакского отряда выступила 14 апреля. Вторая колонна – под начальством командира дагестанского конно-иррегулярного полка полковника Тер-Асатурова – в составе пехоты, артиллерии и казачьих сотен: 1-й – Сунженского и 4-й – Ейского конных полков и 3-й и 4-й сотен дагестанского конно-иррегулярного полка, выступила из Киндерли по направленно к колодцам Сенек 15 апреля, в полдень [12. С. 187].
Мангышлакскому отряду предстояло преодолеть 700-вёрстную пустыню Усть-Урт. Песчаные сыпучие барханы... С утра жара – свыше 30 градусов. По мере движения вперёд и усиления жары раскалённый воздух рисовал по сторонам соблазнительные картины: в дрожащем воздухе быстро бежали ручейки; озера с ветвистыми деревьями по берегам; и тень от них явственно отражалась в воде… Некоторые из солдат, впервые попавшие в пустыню, бросились было с манерками за водой… Бывалые остановили их: это нас чёрт смущает [12. С. 190].
Таким испытаниям подверглись первая и вторая колонны Мангышлакского отряда в первые дни похода. После того, как были подсчитаны имущество, привезённое к колодцам Сенек, довольствие и количество дошедших верблюдов, было решено: часть войск, менее пострадавших при переходе, продолжит движение в Биш-акты. Вторая половина войска останется под Сенеком: по одной роте апшеронского и ширванского полков, дивизион полевых орудий 2-й батареи 21-й артиллерийской бригады, четыре сотни кавалерии: 3-я и 4-я Дагестанского конно-иррегулярного, 4-я Владикавказского и 4-я Ейского казачьих полков. Войска поручены полковнику Тер-Асатурову и должны были заниматься сбором довольствия [12. С. 191].
Рано утром 23 апреля от колодцев Сенек выступили две колонны: одна, состоявшая из сборной роты Самурского полка, взвода полевой артиллерии и 140 казаков из сотен Владикавказской, Ейской и Сунженской – в Киндерли; другая, из 4-й сотни дагестанского конно-иррегулярного полка, взвода полевой артиллерии и 1-й стрелковой роты ширванского полка – в Биш-акты. Собранное довольствие везли на повозках и частью на казачьих лошадях. Колонна благополучно прибыла в Биш-акты [12. С. 193].
Из войск, находившихся в Биш-акты, к дальнейшему движению назначены были: 12-я рота апшеронского и 1-я стрелковая рота ширванского полков, два полевых орудия и три сотни кавалерии: 3-я и 4-я дагестанского конно-иррегулярного полка и сборная казачья из казаков сунженской, владикавказской и ейской сотен; гарнизоном в Биш-акты оставлены 8-я рота Апшеронского и 3-я рота Ширванского полков. Войска, назначенные для движения к колодцам Бусага, были разделены на две колонны: одна, под начальством подполковника Буемского, из двух рот и двух полевых орудий; другая, под начальством Тер-Асатурова, из трёх сотен кавалерии с ракетной командой [12. С. 208].
Выступив из Кунграда 13 мая, командир Мангышлакского отряда полковник Ломакин, уступая желанию войск принять скорейшее участие в столкновении с неприятелем, двигаясь безостановочно и преодолев около пятидесяти верст, к ночи 14 мая соединился с Оренбургским экспедиционным отрядом [18. С. 146]. Имея продовольствие на исходе, при самой скудной выдаче, отряд прошел 220 верст в течение семи дней – с 8 по 14 мая, делая по 32 версты в сутки. Нечеловеческие усилия потребовались для столь быстрого марша [12. С. 251]. Командование объединенными отрядами возложили на командира Оренбургского отряда генерал-лейтенанта Веревкина, военного губернатора и командующего войсками Уральской области [17. С. 70].
Форсированный марш дорого обошёлся Мангышлакскому отряду. Он потерял умершими трёх человек; больными, оставленными в кунградском лазарете 46 чел.; 41 лошадь и около 200 верблюдов. Многие лошади едва добрели до ханства. Здесь их заменили туземные лошади, приобретенные покупкой или отбитые в делах с неприятелем [12. С. 254].
В целом же здоровье людей было удовлетворительным [16. С. 72]. Если говорить о четвёртой сотне Ейского конного полка, то в соответствии с ежемесячными рапортами за май – июль 1873 г. о состоянии полка, соотношение общего числа заболевших к списочному составу полка было самым низким среди других конных полков Кубанского казачьего войска: составляло от 2,3 [9. Л. 8] до 12,4 [10. Л. 29]. За время Хивинской операции в четвертой сотне Ейского конного полка был потерян один человек. В рапорте о состоянии полка отмечено: находившийся в Мангышлакском отряде и отправленный врачом опорных пунктов, в Петровском госпитале от воспаления легких скончался казак [10. Л. 128].
Позже генерал М.Д. Скобелев пожертвовал Кубанскому казачьему войску три тысячи рублей; проценты от них выплачивались беднейшим казачьим семьям – как правило, вдовам погибших [5. Л. 33].
15 мая объединённые отряды выступили по направлению к городу Ходжейли. Предстояло преодолеть 30 вёрст пути, пересеченного поросшими камышом арыками, за которым мог укрываться неприятель. В соответствии с требованиями военного искусства, при ожидании неприятеля со всех сторон авангард и арьергард должны быть равносильны; по свойству местности и степных врагов, лучше всего назначать для этой службы казаков [3. С. 238]. Что и было сделано (две сотни казаков).
Преодолели половину перехода; уже на подступах к городу показались несколько сотен неприятельских всадников; против них были выдвинуты сотня Дагестанского конно-иррегулярного полка и две сотни Кубанского казачьего войска, под начальством полковника Тер-Асатурова. Несколько вёрст казаки и дагестанцы гнались за неприятелем. Густые камыши вынудили остановить быстрое преследование [18. С. 148]. В этот же день Ходжейли был без особых потерь взят.
Казачьи формирования составляли довольно большую часть войск, участвующих в походе. Казаки в очередной раз доказали: они намного эффективнее регулярной кавалерии. Дорого стоящую регулярную кавалерию можно всегда заменить имеющимися под рукой казаками; содержание их на службе стоило едва ли дороже пехотинца. Да и сами казаки привычны к степи, а степной породы лошади их, приноровленные к местным условиям, вполне удовлетворяли требованиям степной службы. Отлично действовали казаки и в пешем строю, стреляя из ружей или винтовок [3. С. 223].
Генерал Верёвкин приветствовал кавказские войска, благодарил их за славный поход, за участие Мангышлакского отряда в деле под Ходжейли. Сообщал командующему войсками Дагестанской области: к величайшему удовольствию и не без удивления он убедился, что отряд сбережен вполне, и в людях не заметно следов ни усталости, ни изнурения; и все смотрят бодро и весело. Истинные молодцы! [12. С. 250].
Преодолевая трудности перехода через пустыню, атаки хивинцев, отряд 26 мая двинулся к Хиве. 28 мая начался штурм города; 29-го решительная атака М.Д. Скобелева завершила дело. Хива была покорена. Хивинский хан признал себя «покорным слугой» русского Царя, освободил невольников в пределах своей страны, уступил России земли на правом берегу Аму-Дарьи [13. С. 292].
31 мая Мангышлакский отряд, по распоряжению главного начальника хивинской экспедиции, был изъят из подчинения начальнику Оренбургского отряда, 3 июня расположен биваком у шах-абатских ворот города Хивы. 9 августа Мангышлакский отряд выступил из Хивы и направился в обратный путь. На этом переходе едва не погиб от безводья… 12 августа с Хивой подписан трактат. Были удовлетворены все требования России. 12 сентября отряд прибыл в Киндерли [12. С. 320].
По прибытии на зимние квартиры 4 урядника и 21 казак четвёртой сотни Ейского конного полка Кубанского казачьего войска, находившиеся в составе Мангышлакского отряда, подлежали спуску в войско на льготу по выслуге 5 лет действительной службы [11. Л. 106].
Так окончился один из достопамятных и славных походов, когда-либо предпринятых по обширным и пустынным степям Средней Азии [18. С. 221].
Хивинский поход показал: кубанские казачьи формирования, в лице четвёртой сотни Ейского конного полка, способны в любых условиях выполнять поставленные боевые задачи, нанося неприятелю невосполнимый, сокрушительный урон, проявляя при этом чудеса храбрости, взаимовыручки и выносливости. Казаки намного легче переносили сложные условия пустынных походов – высокие температуры, отсутствие воды и достаточного количества провианта: и в повседневной кордонно-постовой службе они находились подчас практически в таком же положении.
Учитывая особенности казаков, командование экспедиционного отряда часто привлекало их для наиболее сложных и ответственных задач, связанных с разведкой сил и средств противника, рекогносцировкой местности, сопровождением важных грузов и партий, быстрой доставкой почты, приказов и донесений, патрулированием и охранением основных сил отряда [19. С. 28].
Уроки мужества и стойкости, любви к Отечеству, взаимопомощи и самопожертвования, которые дает нам история Кубанского казачьего войска, должны быть учтены для правильного понимания процессов возрождения казачества, военно-патриотического воспитания молодежи, соблюдения принципа преемственности славных боевых традиций в историческом развитии общества.
Список использованных источников
1. Алиханов-Аварский М. Поход в Хиву (кавказских отрядов). 1873. Степь и оазис. – СПб.: Паровая скоропечатня Я.И. Либермана, 1899.
2. Венюков М. Общий обзор постепенного расширения русских пределов в Азии и способов обороны их // Военный сборник. – 1872. № 2.
3. Взгляд на степную войну // Военный сборник. – 1873. № 12.
4. Глущенко Е.А. Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. – М.: Центрполиграф, 2010.
5. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК) Ф. 396. Оп. 1. Д. 801.
6. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 946.
7. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 947.
8. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 948.
9. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 946.
10. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 947.
11. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 948.
12. Гродеков Н.И. Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов. – СПб.: тип. В.С. Балашова, 1883.
13. Керсновский А.А. История Русской армии: в 4 томах. Т. 2. – М.: Голос, 1993.
14. Мак-Гахан Дж.А. Военные действия на Оксусе и падение Хивы // Военный сборник. – 1874. № 12.
15. Материалы для описания Хивинского похода 1873 г. // сост. под ред. ген. шт. г.-л-т В.Н. Троцкого. Кн. 1–4, 6, 7. – Ташкент, 1881–1883.
16. Присоединение Туркмении к России: сборник документов. – Ашхабад, 1960.
17. Хивинский поход в 1873 году // Военный сборник. – 1873. № 11.
18. Там же. № 12.
19. Шахторин А.А., Бурдун В.Н. Участие кубанских казаков в Среднеазиатских походах // Голос минувшего. – 2004. № 3–4.
Научное наследие Фёдора Андреевича Щербины и современность: сборник материалов XIII научно- практической конференции «Научное наследие Фёдора Андреевича Щербины и современность», г. Краснодар, 22 февраля 2013 г. – Краснодар: ИМСИТ, 2013. – 348 с.