Охотничьи команды в русской армии были учреждены Высочайшим повелением от 21 октября 1886 г. (объявлено к исполнению приказом по военному ведомству № 260) в целях подготовки при всех отдельных войсковых частях нижних чинов для выполнения в военное время особых поручений, связанных с повышенной опасностью и требующих личной находчивости. Люди в команды должны были выбираться энергичные, сильные, ловкие, искусные в стрельбе, в кавалерии – «искусные в езде».
Фролов Б.Е. – старший научный сотрудник
(Краснодарский государственный историко-археологический
музей-заповедник им. Е.Д. Фелицына)
Охотничьи команды в русской армии были учреждены Высочайшим повелением от 21 октября 1886 г. (объявлено к исполнению приказом по военному ведомству № 260) в целях подготовки при всех отдельных войсковых частях нижних чинов для выполнения в военное время особых поручений, связанных с повышенной опасностью и требующих личной находчивости (1). На их формирование выделялось не более четырёх человек на роту, эскадрон, батарею, сотню. Люди в команды должны были выбираться энергичные, сильные, ловкие, искусные в стрельбе, в кавалерии – «искусные в езде». Грамотность признавалась желательным условием, но в большинстве частей предпочтение отдали физическим и нравственным качествам.
Приказ 1886 г. № 260 «главным предметом занятий охотничьих команд» определял охоту на хищных зверей, в связи с задачами по разведке и изучению местности. В случае невозможности производства охоты, команда должна была заниматься соответствующими упражнениями, достигающими той же цели. Члены охотничьих команд не освобождались от общих учебных занятий и специальные занятия проводили лишь в свободное время (2).
Приказ о создании охотничьих команд в строевых частях Кубанского войска, расположенных в Кубанской области, был отдан наказным атаманом почему-то лишь 27 февраля 1889 г. (3). Отметим, что перед этим штаб Кубанского войска обратился в штаб Кавказского военного округа с запросом: распространяется ли приказ по военному ведомству 1886 г. о формировании охотничьих команд на казачьи войска?
В штабе округа ответили утвердительно «да», с некоторым раздражением, заметив, «что это видно из самой редакции приказа».
Издав приказ о создании охотничьих команд, наказной атаман начал требовать ускоренной доставки «частных правил» для них. Составление таковых правил возлагалось на командиров полков и батальонов. Они же отвечали за снабжение команд охотничьими ружьями, принадлежностями и собаками, хотя в хозяйственных суммах частей подобные расходы не предусматривались.
3 августа 1889 г. в войсковой штаб поступили «Правила охотничьей команды», учреждённой при 1-м Екатерининском конном полку (4). В них сообщалось, что команда из 24 человек расположилась в 10 километрах от Екатеринодара на особо устроенном охотничьем хуторе в землях Энемского аула. Создание отдельного хутора мотивировалось отсутствием помещения при штабе полка и удобством проведением занятий на местности «по сторожевой и охранительной службе».
Командир полка докладывал, что выделил из полковой суммы 500 руб. на устройство хутора, заведение борзых и гончих собак, устройство «гимнастики» и приобретение 10 охотничьих ружей из Ижевского завода. Команде закупили также учебники для обучения казаков грамоте и различные пособия. «Заведующим командой» был назначен один из младших офицеров, который вёл дневник занятий.
Цель устройства команды командир полка Педино сформулировал так: «Охотничья команда учреждена для выработки в мирное время кадра для команд охотников военного времени, почему надо достигнуть в мирное время развития в людях отваги, смелости, глазомера, искусства стрельбы, привычки ориентироваться везде днём и ночью, в туман и ненастье, наездничества и других военных качеств ведущих к выработке навыка в разных военных сноровках и хитростях».
Команду предполагалось формировать из лучших стрелков, «людей сильных, ловких, энергичных, смышленых и, по возможности, грамотных». Команда должна была охотиться преимущественно на хищного зверя, но допускалась и охота на птицу. Убитую дичь и звериные шкуры предполагалось продавать, а вырученные деньги выдавать на руки охотникам для приобретения одежды, обуви и других нужных вещей. В случае невозможности производить охоту (по времени года), команде поручались задачи по разведке до 100 вёрст от штаб-квартиры полка.
Занятия подразделялись на подготовительные (теория) и практические (поле, охота). Учебный план включал следующие курсы: обучение грамотности; теоретическую подготовку охоте; теорию стрельбы «вообще» и стрельбы по зверю; топографические сведения (устройство компаса, способы ориентирования, чтение карт и планов); теоретические сведения о подрывных патронах, порче дорог, телеграфов, орудий, мостов; полевая гимнастика; джигитовка во всех её видах; стрельба и развитие глазомера; фехтование и особенно рубка чучел в конном стою; обучение плаванию; атлетические игры; различные поездки (на дальность, для рекогносцировки, поездки без дорог, ночные …).
Из отчёта 1-го Екатеринодарского полка за 1889 г. мы узнаём, что охотничья команда была сформирована в полку 5 апреля из 24 казаков «отличающихся лихостью наездничества и знанием правил всевозможного рода охоты» (5). Из десяти купленных ружей Ижевского завода два заряжались с казны, а восемь – с дула. При команде находилась свора борзых и свора гончих, каждая из шести собак (кроме того, имелись ещё и щенки).
С 1 июля по 1 августа команда охотилась под станицей Ново-Дмитриевской, с 1 августа по 1 сентября – под Владикавказом. Вернувшись к месту дислокации, приступила к самостоятельным занятиям, обратя особое внимание на дальние поездки, «доведя их до 75-верстного расстояния безостановочно». В течение 1889 г. команда провела за Кубанью 7 охот с борзыми, 6 с гончими, 5 с гайщиками и 3 с борзыми по правому берегу. Убито: 4 козы, 3 волка, 2 лисы, 4 кота, 16 зайцев; с борзыми затравлены 1 лиса и 44 зайца. За проданную дичь было выручено 5 руб. 10 коп. (за рыбу – 3, 52). Треть от этих денег пошла на увеличение артельной суммы, а две трети выдали чинам команды на руки.
Интересно, что в отчёте появляется более подробное описание практических занятий, а не общие формулировки, как в программе. Охотники учились быстро лазить по деревьям и телеграфным столбам, прыгать с шестами через широкие и глубокие рвы, бегать без передышки до 10 и более минут, ползать по земле, стрелять в неподвижные и подвижные цели, плавать, переправляться через небольшие реки на срубленных деревьях, карчагах, плотах и «наскоро устроенных мостах».
Заметим, что подобная практическая целесообразность была изначально характерна для программ, составленных в полках, несущих службу на кордонах в Закавказье (6). Так в 1-й Кавказской казачей дивизии (1-й Кубанский, 1-й Горско-Моздокский, 1-й Уманский, 1-й Хоперский конные полки) сразу конкретизировали содержание занятий по топографии: чтение планов, построение профилей по данным направлениям, следование без дорог по компасу, наброски местности. Значительное внимание уделялось: сторожевой и разведывательной службе; порядку изменения аллюров; преодолению препятствий при полевой езде; посылке двух разъездов по разным направлениям, но к одному и тому же пункту; «высматриванию» неприятеля; установка связи между своими колоннами … Особо подчёркивалось значение «военной джигитовки» (многие офицеры Кубанского войска весьма неодобрительно и пренебрежительно относились к «цирковой джигитовке» с её эффектными, но бесполезными на войне трюками).
В «Инструкции» 1891 г. для охотничьей команды 1-го Таманского конного полка (входил в состав Закаспийской конной казачьей бригады) помимо положений, характерных для всех команд, есть вполне самостоятельные и оригинальные: уметь ориентироваться по солнцу, луне, полярной звезде, Млечному пути и местным предметам; знать разные случаи и способы разведок неприятельской позиции, бивака, дорог, рек, озёр, высот, леса, селений, теснин и горных хребтов; иметь понятие о засадах и разных случаях нападения: на транспорт, фуражиров, нападения случайные и партизанские действия; «заучивать возможно больше слов местного языка».
Для сравнения приведём несколько пунктов из частных правил пеших пластунских батальонов Кубанского войска (7). «Занятия команды должны происходить в охоте преимущественно на хищного зверя, а иногда допускать – и на птицу; задавать задачи по разведыванию местности вокруг штаб-квартиры до 100 вёрст …; так как желательно, чтобы охота была сопряжена с опасностью, развивая ловкость и находчивость, то охота исключительно на крупного зверя в лесах за Кубанью; рыбная ловля в реке Кубань на красную крупную рыбу; постепенные упражнения в плаваниях, переправе на деревьях и бурдючных плотах и каюках; переходы должно совершать не менее 40 вёрст с разведыванием местности».
Толково составленные (в большинстве случаев) частные правила могут породить иллюзию полного благополучия в деле формирования охотничьих команд и выполнения учебных планов. В реальной жизни всё было, чаще всего, как раз наоборот, многие команды оставались «бумажными». Показательна в этом плане история с охотничьей командой 1-го Черноморского полка.
Напомним, что к исполнению высочайшего повеления о заведении в строевых частях охотничьих команд в Кубанском войске приступили с двухлетним опозданием и приказ пошёл в части 27 февраля 1889 г. Только через семь месяцев, 3 октября 1889 г., командир 1-го Черноморского конного полка доложил войсковому штабу, что по случаю убыли людей на льготу и «по неимению экономических полковых средств, учредить охотничью команду не представляется возможным» (8). Атаман и штаб войска отреагировали через полгода и второй раз приказали «непременно сформировать» в полку охотничью команду к 15 апреля 1890 г. (9). После вторичного и столь грозного приказания команду, конечно, сформировали, но ещё через полгода от указанного срока – 19 ноября 1890 г. (10). Служба охотников ничем не отличалась от службы остальных казаков. Они лишь три раза вышли на охоту, да и то потому что офицеры полка дали им свои охотничьи ружья.
Шесть казнозарядных охотничьих ружей полк приобрёл только в 1891 г. на Сестрорецком оружейном заводе. Казалось бы, теперь начнётся полнокровная, изобилующая охотничьими приключениями жизнь членов команды. Но отчёт командира команды хорунжего Камянского за 1891 г. звучит чуть ли не эпитафией: «… имеющиеся при команде ружья в дело употребляемы не были и находятся при полковом арсенале. Собак гончих, кроме одной и той почти негодной, не имеется» (11).
Стоит подчеркнуть, что охотничьи команды не составляли отдельного подразделения. Они собирались вместе только на занятия в определённые дни. Всё остальное время охотники находились в своих сотнях, где занимались и несли наряды наравне с остальными казаками. Приказом по военному ведомству № 260 1886 г. охотничьим командам на казённых землях разрешалось охота на хищных зверей и птиц бесплатно с ведома лесной стражи. Однако значительное число «недоразумений», возникших при проведении охот, заставило Государственный Совет разработать «Правила об охоте», высочайше утверждённые 3 февраля 1792 г.
По специальным охотничьим свидетельствам команды имели право охоты, как в казённых дачах, так и в общественных и частных землях. Местные чиновники, конечно же, активно включились в дело, чтобы сделать всё «как лучше». Свидетельства на право охоты в войсковых землях (почему-то всего по 5 штук) офицеры команд должны были получить в Лесном отделении Областного правления. Охотой на волков в войсковых лесах руководили полицейские власти (12). Кубанское управление Государственных имуществ 7 ноября 1892 г. выработало правила охоты в дачах министерства Государственных имуществ. Первый пункт этих правил содержал список дач, где охота запрещалась (13).
Пока шло выявление и устранение юридических недоразумений , пока разрабатывались и утверждались правила охоты , сами охотничьи команды в кавалерийских полках «приказали долго жить». Курс в командах практически ничем не отличался от подготовки разведчиков. Приказом по военному ведомству 1891 г. № 181 охотничьи команды конных полков присоединили к командам разведчиков, создав по 16 разведчиков в каждой сотне (14). В пластунских батальонах охотничьи команды продолжали существовать, чётко разделившись на конные и пешие.
Удивительно, но в отдельные полки Кубанского войска приказ 1891 г. не дошёл (мысль о том, что его просто проигнорировали мы не допускаем). В хорошо нам известном 1-м Черноморском полку охотничья команда существовала (по крайней мере на бумаге) ещё в 1893 г., а команда разведчиков не формировалась. Парадоксальность ситуации хорошо иллюстрирует рапорт командира полка полковника Флейшера начальнику Кавказской кавалерийской дивизии от 20 января 1895 г.: «Вступив в командование полком (12 декабря 1893 - Б.Ф.) и, узнав о существовании особой охотничьей команды, которой в казачьем, как и в каждом кавалерийском полку не положено, я приказал охотничью команду присоединить к командам разведчиков (на основании приказа по военному ведомству № 181), не предполагая, что в полку нет команды разведчиков» (15).
Занятия с разведчиками вначале велись на основании 3-го приложения к Инструкции для ведения занятий в кавалерии. Особое внимание уделялось кавалерийской подготовке разведчиков: проездки по дорогам на всех аллюрах, полевая езда без дорог мелкими группами и в составе разъезда …
В 1896 г. его императорское величество генерал-инспектор от кавалерии утвердил особое «Наставление для ведения занятий с разведчиками». В 1897 г. разведчики 1-го Черноморского полка совершили двух – и четырёхдневные поездки в окрестностях от штаб-квартиры полка от урочища Джелал-оглы к селению Воронцовка (75 вёрст) и от Джелал-оглы к Александрополю (16). Теоретические и практические занятия в сущности остались прежними, разве что добавились изучение полевого устава иностранных армий и верховая охота.
Более активно велась работа с разведчиками 1-го Таманского полка (17). В течение 1900 г. они совершили 30 выездов в поле, 5 – с целью охоты, а 25 – с целью закрепления пройденного теоретического материала. Из них три на изучение нахождения сторон света по компасу, ориентирование ночью по небесным светилам ...; восемь занятий на изучение действий разъездов днём и ночью при следовании через селения, лес и т.д.; девять – на изучение порядка всех видов разведок; два – на маршрутные съёмки; одна – на летучую почту; два – на разведывательную службу. Разведчики провели рекогносцировку дороги от Каракола до Дузуль-тепе, для чего произвели маршрутную съёмку и написали легенду. Впрочем, это суммарный отчёт шести сотенных команд, и если начать анализировать приведённые показатели с учётом этого, то многие цифры уже не будут выглядеть столь оптимистично. И это понятно, ведь проблемы, стоявшие перед охотниками и разведчиками, были одинаковыми и сами собой не разрешались, а многие только усугублялись. К примеру, 1-й Таманский полк нёс дежурство на нескольких коммуникационных линиях в Закаспийской области, занимаясь военно-политической, охранной и таможенной службами. 1-я сотня содержала Атрекскую линию (пост в Дуз-Олуме). Казаки сотни совершали разъезды на 180 вёрст, страшно при этом выматываясь. Не менее 10 человек постоянно болело «перемежающейся лихорадкой», да и больных цингой было «достаточно порядочно». В этих условиях каждый человек был на учёте. Кто, как, когда и где мог собрать охотников со всех шести сотен, да ещё и провести с ними какие-то занятия. Даже вопрос довольствия команды мог стать серьёзной преградой, тем более, что в сотнях его выдавали итак меньше положенного (мяса на ¼ фунта).
Подведём итоги. Охотничьи команды были введены в Кубанском войске более чем с двухгодичным опозданием от армии, и просуществовали в конных казачьих полках чуть более двух лет. Эксперимент оказался явно неудачным. И дело не в ошибочности или ненужности, сформулированных военным ведомством целей. Дело в том, что этот проект не был просчитан ни с военной, ни с юридической, ни с экономической точек зрения. Особенности несения службы казачьими полками вообще не учитывались.
Примечания
1. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб, 1897. Т. 22-а. С. 502.
2. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф.409. Оп.1. Д.57. Л.14.
3. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.5235. Л.2.
4. Там же. Л.13
5. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д.33. Л.6.
6. ГАКК. Ф.406. Оп.1. Д.9. Л.326, 337.
7. ГАКК. Ф. 396. Оп.1. Д.5235. Л.11, 17.
8. Там же. Л. 21.
9. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д.33. Л.4.
10. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д. 57. Л. 27.
11. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д.78. Л. 9.
12. ГАКК. Ф.409 Оп.1. Д.128. Л.1.
13. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д.78. Л.52.
14. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.8407. Л.3.
15. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д.162. Л.1.
16. ГАКК. Ф.409. Оп.1. Д.248. Л.4.
17. ГАКК. Ф.388 Оп.2. Д.344. Л.17.
Источник: Российское казачество: история, проблемы возрождения и перспективы развития: материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции (октябрь 2011 г.)/ Администрация Краснодарского края, Кубанское казачье войско, Кубанский государственный университет, Краснодарская региональная просветительская общественная организация «Общество «Знание»; редколлегия: В.Н. Ратушняк (ответственный редактор). – Краснодар: Традиция, 2012.