Генезис русского казачества – один из самых загадочных вопросов русской истории. Процесс самого генезиса в документах отражён недостаточно. Казачество явилось в истории XVI столетия «в готовом виде», поэтому его происхождение нередко становился поводом для лженаучных спекуляций.
Генезис русского казачества – один из самых загадочных вопросов русской истории. Процесс самого генезиса в документах отражён недостаточно. Оно явилось в истории XVI столетия «в готовом виде» (Мамонов В.Ф. Теории и факты // Очерки традиционной культуры казачеств России. М., - Краснодар, 2002. С. 144. ), поэтому его происхождение нередко становился поводом для лженаучных спекуляций. Мифологическая версия о том, что казаки потомки скифов, сарматов и чуть ли не самого Ахилла высказывалась ещё дореволюционным автором Е.П. Савельевым (Савельев Е.П. Древняя история казачества. Ч.1. Новочеркасск. 1915.). Примером откровенной фальсификацией является тезис идеологов эмигрантского идейного течения «вольноказакийцев» о якобы существующем с глубокой древности казачьем народе. Для этого мифического народа была сочинена соответствующая идеология и некоторые элементы системы ценностей. Такие, как непомерная гордость и презрение ко всему русскому (Маркедонов С.М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников «Вольноказачьего движения») // www.cossackdom.com (дата обращения - 06.06.2007) . Есть немало и других «повествователей» о «древнем казачьем народе», но упоминать их не имеет смысла.
Однако и учёные затрудняются дать однозначный ответ на вопрос о генезисе казачества.
Идея о происхождении казаков от разных групп населения Великой степи, существовавших до XV столетия, была осторожно высказана ещё Н.М. Карамзиным. Он полагал, что казаки потомки обрусевших кочевых народов на юге Домонгольской Руси. Обитатели военные поселения по границам (Мамонов В.Ф. Теории и факты // Очерки традиционной культуры казачеств России. М., - Краснодар, 2002. С. 148. ). Л.Н. Гумилёв предлагал вести донских казаков от хазар, которые, смешавшись со славянами, составили бродников, являвшихся не только предшественниками казаков, но и прямыми их предками. Хазары, предки казаков, не были кочевниками. А специфическими обитателями ландшафта низовий больших рек (Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989. С. 14, 105.). Именно наличие определённого приречного ландшафта навело Л.Н. Гумилёва на мысль, что в нём тысячелетьями должен жить один и тот же народ.
По мнению В.В. Кожинова, можно рассматривать вопрос о возникновении казачества, говоря о поселении князьями древней Руси в приграничии небольших групп своих дружинников из числа народов Великой Степи и Прикавказья — торков, касогов, черкесов, аланов. А с ними русичей, оторвавшиеся от «основной» родины. И у же с начала 2 тысячелетия н.э. живших в Великой Степи. В связи с тем, что эти области некоторое время развивались отдельно от остальной Руси — в составе Хазарского каганата, а потом и Золотой Орды, в этих местах возникла особая группа в составе русского народа. С особым укладом жизни, мировоззрением и историей, принявшая (возможно заимствовавшая у соседних народов) самоназвания «казаки» и «черкасы» (Кожинов В. История Руси и русского Слова. М.: «Алгоритм», 1999. 80 – 81.). Мнение выдающегося филолога так же основано на допущениях.
Высказывались и догадки, что казаки - выходцы из Золотой орды. Либо сами монголы, либо отчасти взятые на службу славяне (Мамонов В.Ф. Теории и факты // Очерки традиционной культуры казачеств России. М., - Краснодар, 2002. С. 149 – 150.). По версии Г.В. Вернадского, казаки — это сообщество «свободных людей», известное под таким именем в степях Европы как минимум со времен Золотой Орды (XIII—XIV вв.). Ученый строит концепцию преимущественно на лингвистических данных. Казак (казах) — в нескольких тюркских диалектах означает „свободный человек“, „свободный искатель приключений“ и, отсюда, „житель приграничной полосы“. В его основном значении этим словом называли как группы татарских, украинских и русских поселенцев (казаки), так и целый среднеазиатский народ киргизов (казахов)» (Вернадский Г.В. Распад Золотой Орды и возрождение Руси // www.spsl.nsc.ru (дата обращения – 04.09.2013).
Гораздо более популярной, безаппеляционной и идеологизированной версией этих теорий является книга эмигрантского историка А.А. Гордеева «История казаков» (Гордеев, А.А. История казаков. М., 1992. Т. 1.). Для работы характерна поверхностность, отсутствие надлежащей источниковой и доказательной базы. Автор попытался затушевать недостаток конкретных знаний широчайшим географическим охватом рассматриваемой тематики. А.А. Гордеев описывает историю всех казачьих войск с момента зарождения до XX в. Он апеллировал к расхожим представлениям, мифам и эмоциям. Таким образом, он обосновывал свои трудно доказуемые утверждения. (Например, о том, что лишь казакам Российское государство обязано своими успехами).
В.О. Ключевский высказал серьёзно фундированную источниками версию, что казаки выходцы из русских земель (Ключевский В.О. Сочинения в 9 томах. М., 1989. Т. 3. С. 98.). Эта мысль активно развивалась советской историографией. Здесь не единожды высказывалась мысль о том, что первыми казаками были мигранты из коренных русских земель. В основном – представители податных сословий. Эта версия основывалась на солидной источниковой базе. Однако источники были в основном достаточно позднего происхождения (Мининков Н.А. Рябов С.И. О заселении Донской земли в XVI – XVII вв. // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. 1984. №3. С. 25 - 28.). Советские историки нередко тоже приходили к чрезмерно односторонним выводам о сути раннего казачества. В роде утверждения, что «казачество – более организованный отряд крестьянства» (Швецова Е.А. Предисловие // Крестьянская война под предводительством Степана Разина. М., 1954. Т. 1. С. 6.). Такое представление о казаках так же является элементом мифологии (Мамонов В.Ф. Теории и факты // Очерки традиционной культуры казачеств России. М., - Краснодар, 2002. С. 154).
Существуют и довольно интересные и убедительные «комплексные» версии. По мнению Р.Г. Скрынникова, например, первоначальные казачьи общины, состояли из татар, к которым присоединялись затем русские элементы. К ним присоединялись беглые русские, которые искали спасения от даней, оброков, тягла. Большое значение, по мнению ученого, имело падение Золотой Орды (Скрынников Р.Г. Ермак. М., 2008. С. 3.).
Итоги изысканий советских и большинства работавших над темой российских историков подводит Н.И. Никитин. Казачество появляется не ранее XV века на основе объединений татар, потерявших связь с нормальным обществом в результате социальных катаклизмов. К ним присоединяются беглецы с Руси, которые постепенно начинают преобладать. Это не только и не столько крестьяне. Но и служилые, посадские, гулящие люди (Никитин Н.И. Происхождение казачества: мифы и реальность // Осторожно, история. М., 2011. С. 44 – 45, 50.).
Серьёзно фундированной источниками является только «миграционная версия». В её рамках удобно рассматривать развитие и эволюцию раннего казачества. Однако она не показывает самого его возникновения. Так же, как и версия о древних «протоказаках». И всё же «миграционная» версия выглядит более убедительно. За неё говорят источники. Хотя и относительно поздние. При этом российский корпус источников в значительной степени уже введён в оборот. В этой связи представляется очень актуальным привлечение зарубежных источников: польских, турецких, архивов Ватикана и пр.
Но рассмотрим сначала наиболее вероятные варианты автохтонной теории. Она подразумевает, что казаки являются потомками коренного славянского населения восточноевропейсих степей. Предполагаемыми предками казаков называют бродников – воинственных степных славян XII – XIII вв. Они принимали участие в войнах русских князей с половцами и друг другом, других военно-политических событиях в Восточной Европе. Например, в войне за освобождение Болгарии. Однако о бродниках известно слишком мало (Овчинникова Б.Б. Бродники - доказачья вольница // Казачество в истории России. Краснодар, 1993. С. 7 – 10.). После первой половины XIII в. о них нет сведений.
Другие предполагаемые предки казаков – червлёноярцы. Так исследователи назвали полиэтническую и поликонфессиональную общину, в XIV – XV вв. жившую на верхнем Дону. В её составе был велик удельный вес православных славян. Весьма вероятно, что образ жизни червлёноярцев был близок к казачьему. Часть исследователей (таких, как В.Б. Виноградов) считают их предками гребенских казаков (Шенников А.А. Червлёный яр. Исследование по истории и географии Среднего Подонья в XIV – XVI вв. Л., 1987. С. 50 – 63.; Виноградов В.Б. Исторические взгляды И.Д. Попки в системе представлений об истоках гребенского казачества // Памяти Ивана Диомидовича Попки. Из исторического прошлого и духовного наследия северокавказского казачества Краснодар, 1999. С.7.). Вполне возможно, они сыграли определённую роль в создании классического казачества. Однако, для этого не хватает прямых доказательств. Действительно, в период существования Золотой Орды в южнорусских степях было немало славянских и частично славянских поселений (Полубояринова М. Русские в Золотой Орде // Родина. 1997. №3-4. С. 55 – 56.). Однако самые поздние находки на них отделяет от периода классического казачества как минимум сотня лет. Большинство полиэтничных оседлых поселений бассейна Дона, существовавшие в XIII – XV вв., были уничтожены нашествием Тамерлана и междоусобицами времён крушения Золотой Орды (Матишов Г.Г., Власкина Т.Ю., Венков А.В., Власкина Н.А. Социально-исторический портрет дельты Дона: казачий хутор Донской. Ростов –н/Д., 2012. С. 33 – 34.).
Славянское население степей могло участвовать в формировании казачества. Однако несомненно, что в нём с самого начала преобладали мигранты, выходцы из сопредельных с казачьими землями стран. На это ясно указывают источники. «А люди они породою Москвичи и иных городов…» - писал о казаках беглый дьяк Посольского приказа Г.К. Котошихин (Цит. по: Маркедонов С.М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников «Вольноказачьего движения») // www.cossackdom.com (дата обращения - 06. 06. 2007).
Тем более что казакоподобная военизированная общинная организация характерна не только для казаков. Так жило немало русских – беглецов из обжитых земель в дикие места, на границу. Например, можно назвать старообрядцев – бухтарминцев, ушедших в XVIII в. в пограничные с Китаем сибирские земли (Мамсик Т. «Вольные каменьщики» Беловодья // Родина. 2000. №8. С. 104 – 105.).
Появление казачества – во многом есть протест против ущемления традиционных прав русских самоуправляющихся общин. Это связано с созданием двух государств: Московской Руси и Речи Посполитой. И крушением исконно русского социального порядка.
Этот порядок великолепно описывается известным историком И.Я. Фрояновым. Древнерусские города и земли были весьма и весьма демократичными «общинами без первобытности». Наличие князей и высокий уровень культуры и экономики не делало эти общины феодальными монархиями. Подлинная власть в большинстве из них принадлежала собранию полноправных мужчин – вечу. Очень сильна была и местная городская аристократия. Князь же фактически был одним из общинных магистратов. Пусть и очень важным (Фроянов И.Я. Киевская Русь. Л., 1980. С. 68.).
В домонгольский период превалирующей формой социальной организации была община. Даже княжеская дружина во многом представляла из себя особый вид общинной организации (Фроянов И.Я. Киевская Русь. Л., 1980. С. 68.).
Основой древнерусской общины было вечевое устройство. Т.е. общиной руководило вече – собрание всех полноправных её членов. Оно разрешало важнейшие проблемы, стоявшие перед общиной. Вече контролировало суд, землепользование, внутреннюю и внешнюю политику. Вечевые традиции могли быть более или менее сильными, но со временем подверглись размыванию. Казаки в своих общинах восстановили их в полном объёме. Общий сбор казаков был полновластным хозяином в ранней общине (Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Краснодар, 1992. Т. 1. С. 426 – 428.; Фроянов И.Я. Указ. соч. С. 151 – 153.).
Древнерусская община стремилась к политической и экономической независимости. Она всячески старалась укрепить своё самоуправление и средства обороны (Даркевич В.П. «Градские люди» Древней Руси // Культура славян и Русь. М., 1999. С. 99.). При этом община была единым субъектом права и общественных отношений, её отдельные представители могли действовать за пределами общины только как представители всего коллектива. Общий интерес был неизмеримо значимее частного. Одновременно полноправный член общины очень гордился своим статусом. На страже его достоинства и интересов стоял весь коллектив. Общинник имел священное право владеть оружием для защиты родины и соплеменников (Там же. С. 104 – 105.; Фроянов И.Я. Указ. соч. С. 124.). Эти принципы бытовали в рамках казачества вплоть до начала XX в.
В военном деле ранних казаков прослеживаются традиции древнерусского общинного ополчения. Речь идёт об искусстве пешего боя и использовании малых судов (Берлизов А.Е. О некоторых коневодческих, кавалерийских и конноспортивных традициях кубанского казачества // Археолого-этнографические исследования Северного Кавказа. Краснодар, 1984. С. 171 – 172.; Заседателева Л.Б. Терские казаки. (Середина XVI – начало XX в.) Историко-этнографический очерк. М., 1974. С. 47 – 48.). Последнее было особенно характерно для воинов древнего Новгорода (Мамонов В.Ф. Теории и факты // Очерки традиционной культуры казачеств России. М. – Краснодар, 2002. Т. 1. 155 – 156.).
И именно в Новгороде и Пскове дольше всего продержались общинные вольности. Но именно первый сыграл, по нашему мнению особую роль в становлении казачества. По словам В.О. Ключевского, Новгородская республика и казачьи общины хронологически сменяют друг друга (Ключевский В.О. Курс русской истории // Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М., 1988. Т. 2. С. 51.). К тому же именно в Новгороде основы вечевого общественного устройства нашли своё полное выражение. Важнейшей составляющей политической организации города-государства были вече и избранные вечем посадники. Символом государственной независимости был вечевой колокол. Официально независимая община называлась «Великий Новгород, мужи вольные». Свои отношения с соседними монархами она строила на свободной договорной основе (Скрынников Р.Г. Трагедия Новгорода. М., 1994. С. 11 - 15.).
Для новгородской традиции характерна выборность главы общинного духовенства – новгородского архиепископа (Ключевский В.О. Указ. соч. С. 57.). Вече и избранные им органы управления обладали правом суда над новгородцами (Там же. С. 58 – 59.). Причём формально и боярин, и последний простолюдин были равны перед судом (Там же. С. 73.).
Оборона Новгорода осуществлялась «тысячей» - ополчением свободных новгородцев. Командовавшие ей выборные посадники и тысяцкие первоначально были именно военной старшиной. Характерной чертой новгородского военного дела были частные военно-разбойничьи экспедиции, уходившие из города с целью сбора дани и грабежа. Передвигались участники этих походов преимущественно на судах. Особую роль в них играли бедные члены общины, желающие поправить своё социальное положение (Там же. С. 54, 63, 74, 83.).
Несомненно, что выше описанные особенности социальной жизни нашли своё выражение и в позднейшем казачестве. Для него были характерны и слабости новгородского общественного строя. Вечевое общество не давало гарантированной защиты личности внутри коллектива, но и не сковывало её активности. Выделившиеся из общей массы аристократы и состоятельные люди захватывали себе всё больше власти и привилегий. Их чрезмерное возвышение плохо согласовывалось с традициями. Поэтому основная масса общинников вела против них жесткую борьбу. Постоянные свары возникали и внутри общинной элиты. Постоянная внутренняя борьба ослабляла социум и побуждала его опереться на внешние силы. Последние получали всё больше возможностей нарушать общинную автономию. Именно поэтому и Новгород, и казачество были в своё время подчинены централизованному Русскому государству (Там же. С. 58, 65, 80 – 81, 83, 86, 93.).
Известно, что новгородские феодалы после крушения независимости города были выведены со своих земель и поселены в пределах московского княжества (Там же. С. 75.). В первой половине 80-х гг. XV в. из Новгорода были выведено до 35 – 40 тысяч человек, т. е. почти всё население. Бывших граждан сходной с Новгородом вятской общины часто селили на южных и юго-западных окраинах Московской Руси с целью обороны и закрепления рубежей государства и изоляции непокорных. В качестве поместий им давали безлюдные и необработанные участки земли. Нищета и исконное свободолюбие в сочетании с обидой на власть могли подтолкнуть северян к уходу в казачьи ватаги. К тому же в этой среде существовали мало дошедшие до нас представления о централизованном Московском государстве как «Царстве антихриста». А жизнь самоуправлявшимися общинами считалась единственно верной и достойной православного христианина (Борисов Н.С. Повседневная жизнь средневековой Руси накануне конца света. М., 2004. С. 109, 163.).
Показательно, что военно-грабительские походы новгородских воинов-ушкуйников были наиболее активными в XIV в. В конце XIV – начале XV вв. они прекращаются. Вскоре летописи фиксируют появление первых казаков (весьма вероятно, что вследствие трудностей с возвращением на родину через подконтрольные Московскому княжеству территории ушкуйники осели по берегам южнорусских рек и стали пополнять свои ватаги местными жителями). Для организации ушкуйнических отрядов были характерны всесословноть. Их мировоззрение определялось идеологией воинского мужского союза. Участие в походах было для многих новгородцев особым видом инициации, посвящения в полноценные мужчины. Ушкуйники были подчёркнуто агрессивны к «несвоим» (Мамонов В.Ф. Указ. соч. С. 167 – 168.; Дацишен В.Г. Ушкуй как источник казачества // Кубанское казачество: три века истории. Краснодар, 1996. С. 67.). Идеология же мужского союза – характерная черта казачества
Существуют конкретные свидетельства влияния новгородцев на культуру казачества. Элементы северорусского говора обнаружены в диалектах гребенских и уральских казаков (Великая Н.Н. Об этнической природе казачьих групп // Дикаревские чтения (10). Краснодар, 2004. С. 21.). На Дону казаки иногда называли замкнутые водоёмы «ильменями» (Синеоков В. Казачество и его государственное значение. М., 2004. С. 40.). На Дону так же были записаны эпические песни, где фигурировал новгородский эпический герой Садко. По широко известному мнению С.И. Дмитриевой, эпос пришёл в казачьи земли с территории Новгорода (Цит. по: Новиков Ю.А. Точку ставить рано… О концепции новгородского происхождения русской былинной традиции // Фольклор. Проблемы историзма. М., 1988, с. 34, 35.).
Однако нельзя забывать, что казачество генетически связано не только с северными республиками, но и со всей древнерусской общинно-земской традицией в целом. Уже в конце XVII в. казацкое повстанческое движение под предводительством С.Т. Разина было во многом борьбой за права городских и сельских общин (Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. М., 1954. Т. 1. С. 160, 181 - 182.). Одними из первых украинских казаков были беглые мещане приднепровских городов, спасавшиеся от притеснений местной знати (Костомаров Н.И. Материалы и исследования. Богдан Хмельницкий. М., 1994. С. 10.).
При этом необходимо иметь в виду, что на рубеже XV – XVI вв. бегство крестьян от нужды и крепостной неволи ещё не приобрело существенного размаха. Но среди них росло число маргиналов, лишенных привычного места в социуме (так называемые бобылей и др.). Некоторые группы крестьянского населения уже стали ощущать чрезмерность феодального гнета (Зимин А.А. Русское государство в XV – XVI вв. М., 1982. С. 41, 42, 45, 46.). Некоторые из них бежали из родных мест.
Среди этих групп нужно, прежде всего, отметить крестьян – профессиональных промысловиков (рыболовов, охотников за пушным зверем, ловцов хищных птиц и др.). Издавна они жили особыми привилегированными общинами. Во главе общин стоял староста и совет из почтенных людей. Первому помогали десятские и сотские. У рыбников староста назывался «ватаман». Промысловики состояли на службе у князя и имели право на особую судебную и административную автономию. Иногда они были полностью неподсудны местным властям. Эти крестьяне во время своих промысловых поездок кормились за счёт местных жителей и привлекали их для выполнения некоторых работ.
Однако в конце XV столетия их положение стало ухудшаться. Местные феодалы начали нарушать права промысловиков, захватывать угодья, которыми они пользовались, и закабалять самих крестьян. Свою роль сыграло и истощение некоторых ранее богатых промысловых угодий и характерный для указанного периода бурный рост производящего хозяйства. Превращение охоты и рыболовства в «подсобный» крестьянский промысел (Кочин Г.Е. Сельское хозяйство на Руси конца XIII – начала XVI веков. М. Л. 1965. С. 244 – 247, 288, 293.).
Некоторые из них, особенно рыбники, имели возможность во время промысловых поездок посещать донские земли, ведь в XV – XVII вв. они были важным промысловым районом. Поэтому в случае конфликтов с власть предержащими промысловики вполне могли уйти на хорошо знакомые берега Дона. Этому не могла не способствовать привычка к свободе, уважению, привилегиям. Структура замкнутой, хорошо организованной общины была хорошо приспособлена к новым условиям жизни (Михайлова И. «Бобровники, сокольники, подлазники…» Как жили промысловые слуги князя в XIV – XV вв. // Родина. 1997. №5. С. 31 – 32.; Саатчан Р. Русское поле // Родина. 1996. №2. С. 49.).
Есть и косвенное этнографическое доказательство родства казаков с промысловиками - рыбниками. Это культ олицетворения казачьей реки – покровителя казаков и войска.
В Донском и Уральском войсках долгое время сохранялись практики, связанные с почитанием речного божества. Это божество (Дон Иванович, Иван Горынович) персонифицировало казачью реку (т. е. Дон, Яик) и считалось покровителем войска. Ему было необходимо приносить обильные, в том числе и человеческие, жертвы. Например, принесение божеству реки Яик персиянки Степаном Разиным, описанное голландским артиллеристом Людвигом Фабрициусом. Уже в начале XX в. донские казаки, возвращавшиеся со службы, бросали в воду форму и другие вещи, приветствуя Дон (Азаренков В. Как боевого хорунжего сделали беглым казаком / В. Азаренков, В. Щуков // Станица. 2005. №2. С. 7.).
Известно, что важность хозяина реки или озера (водяного) в жизни профессиональных рыбаков невозможно переоценить. Имеют место бывальщины о человеческих жертвоприношениях, которые совершались крестьянами Русского Севера, продолжавшими жить рыболовным промыслом (Криничная Н.А. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004. С. 348.).
В этот период появились и новые поводы для недовольства и у крестьян южных приграничных уездов. В период становления централизованного государства эти земли для предотвращения татарских набегов стали заселяться дворянами. При относительном малолюдстве нормы эксплуатации сразу выросли. А близость вольных донских земель не могла не вызвать стремления к побегу. Тем более что крестьяне, жившие рядом с границей, обладали навыками владения оружием. Так, в избе простолюдина XIV в. неподалеку от Куликова поля археологами был обнаружен меч, что было большой редкостью для тогдашней Руси (Шавырин В. Неделимое поле // Родина 1997. №3 – 4. С. 95.). Сохранилось немало так называемых осадных списков приграничных русских городов. С указанием, где и с каким оружием каждый дворовладелец должен находится в «сполошное время». В этих росписях фигурируют как посадские люди (купцы, ремесленники), так и крестьяне (Никитин Н.И. Происхождение казачества: мифы и реальность // Осторожно, история. М., 2011. С. 55.).
Можно сказать, что общинные традиции восточных славян заложили основу и дали идеологические принципы для самоорганизации казачества. Их основным носителем в период, предшествующий появлению казачества, был Новгород и другие свободные северные общины.
В период монголо-татарского нашествия русская «полисная» социальная система перенесла жестокий удар. И стала трансформироваться в строну феодализации и авторитаризма. Не без влияния завоевателей с востока. В XV – XVI вв. она была окончательно уничтожена. Символическим актом этого стал увоз Иваном III вечевого колокола из Новгорода.
Уйдя в степь, казаки восстановили там традиции вольных общин – одну из самых главных ценностей в своей жизни. Казачество стало воплощённой в жизнь консервативной утопией. Осуществлением мечты восточных славян о свободной жизни в свободной общине (Резниченко С. Суть казачества // www.apn.ru (дата обращения - 02.07.2012).
Таким образом, возникновение казачества есть наглядное доказательство верности теории «общинно-полисной специфики» городов-государств Древней Руси, которую выдвинули И.Я. Фроянов и А.Ю. Дворниченко.
Известно, что свобода и статус древнерусской общины определялся наличием собственных достаточно сильных вооруженных сил.
И, как уже было сказано, в начальный период существования казачества в его рядах было немало представителей благородного сословия. Именно в период становления казачества в XV-XVI веках, многие русские дворяне и шляхтичи Речи Посполитой оказались в степи. Дело в том, что после образования единого Московского государства многие бояре и дворяне, служившие удельным и местным великим князьям, лишились службы и земель. Преследованиям подвергалась и православная шляхта польско-литовского государства. Воины, не нашедшие себе места на родине, часто уходили в степь (Очерки традиционной культуры казачеств России. М. – Краснодар, 2002. Т. 1. С. 170.). Очевидец так писал о составе Запорожского войска: «Все они происходят из России, хотя есть много между ними обесславленных дворян из Малой и Великой Польши...» (Цит. по: Яворницкий Д.И. История Запорожского казачества. Киев, 1990. Т. 1.С. 143. Шавырин В. Неделимое поле // Родина 1997. №3 – 4. С. 95.). Нужно сказать, что обнищавшие помещики и вотчинники нередко уходили на время «казаковать», желая пополнить оскудевшее имущество. Характерен наказ Ивана III рязанской княгине Аграфене, запрещавший отпускать рязанских служилых людей в дружины вольных казаков (Очерки традиционной культуры казачеств России. М. – Краснодар, 2002. Т. 1. С. 170, 184.). В служилые казаки переводили беспоместных дворян и дворян, совершивших провинности (Там же. С. 181.). Производилось целенаправленное заселение московскими служилыми людьми окраин, где существовала татарская угроза. Многие из этих районов были центрами формирования казачества. Тем более, что между служилыми и вольными казаками граница была очень легко проницаема (Тройно Ф.П. У истоков казачества // Казачество в истории России. Краснодар, 1993. С. 21.).
Выплеск профессиональных воинов на окраины, в том числе в казачью среду, происходил в случае любых политических пертурбаций в России конца XV – XVII вв. «…многие дворян и служилых людей, и приказных, и воинских людей разослал в Поморские городы и в Сибирь, и на Волгу, и на Терек, в Пермь Великую в темницы и пустые места». После опалы великого князя Семиона Бекбулатовича был разогнан и его двор. От него осталось лишь немного людей, которые жили в «великой скудости» (Цит. по.: Скрынников Р.Г. Россия на кануне «Смутного времени».М., 1990. С. 55, 59, 62.). Речь идёт о довольно осторожных силовых акциях, проводимых в конце XVI столетия Борисом Годуновым. Последствия заключительного этапа Опричнины и Ливонской войны были более масштабными. Они затронули, в том числе и южные окраины Московского государства. В 1591 – 1592 гг. про воронежских «сынов боярских» М.Д. Пахомова и П.Д. Голохвостова писалось: «сшол в вольные казаки». Среди детей боярских, служивших в Ряжске тоже отмечаются «сошедшие на Дон» (Там же. С. 69.). Под 1592 годом среди донских казаков упомянут носитель старинной дворянской фамилии Воейковых (Сватиков С.Г. Россия и Дон ( 1549 – 1917). Исследование по истории государственного и административного права и политических движений на Дону. Белград, 1924. С. 25.).
То, что обедневший сын боярский или потерявший хозяина боевой холоп (едва ли не самый распространённый вид профессионального воина Московской Руси) были характерными типами ранних казаков, отмечал и известный исследователь А.Л. Станиславский (Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII века. Казачество на переломе истории. М., 1990. С. 8, 17.). Во время голода 1601 – 1603 годов знатные господа выгнали многих холопов. Среди них было немало и боевых – профессиональных опытных воинов. Многие из них, пытаясь прокормиться и найти себе применение, «сошли на Дон», что во многом предопределило активность и боеспособность казачества периода Смуты (Там же. С. 13.). В последние три десятилетия многие историки пришли к выводу, что среди вольных казаков преобладали мелкие служилые люди. В том числе – боевые холопы (Никитин Н.И. Происхождение казачества: мифы и реальность // Осторожно, история. М., 2011. С. 54.). «Породою москвичи и иных городов …и многие из них московских бояр, и торговые люди, и крестьяне…» - пишет И.Г. Котошихин. Как видим, даже в тексте второй половины XVII века «на первом месте стоят «бояре», а крестьяне – на последнем (Цит. по: Никитин Н.И. Происхождение казачества: мифы и реальность // Осторожно, история. М., 2011. С. 53.). Среди вольных русских казаков попадались даже представители княжеских фамилий. Хоть далеко не всегда в роли лидеров. На происхождение членов войска казаки не особенно обращали внимание (Никитин Н.И. О происхождении структуре и социальной природе сообществ русских казаков XVI – XVII века // История СССР. 1986. №4. С. 170.).
Исследования российских учёных опровергают тезис известного украинского казаковеда В.А. Брехуненко о недостаточно «аристократичном» происхождении русского казачества по сравнению с украинским, в основании и укреплении которого огромную роль сыграла мелкая шляхта (Брехуненко В. Козаки на степовому кордонi європы: Типологiя козацких спiльнот XV – першої половини XVII ст. Київ. 2011. С. 147 – 165. 446 – 448.).
Влияние выходцев из среды профессиональных воинов сказалось и на особенностях военного дела у казаков. Однако люди знатного происхождения (чаще всего – разорённые), попав в состав казачества, сражались не на аристократический манер (богато вооруженный всадник). Казаки быстро осваивали более «демократичные» и эффективные методы ведения боя.
Необходимо отметить великолепное владение ими огнестрельным оружием, необычайное для того времени. Как писал голландец И. Масса, побывавший в России в период Смутного Времени, «казаки, умеющие так искусно стрелять из своих мушкетов и длинных ружей, как никто на свете, никогда не давали промаха...» (Цит. по: Очерки традиционной культуры казачеств России М. – Краснодар, 2002. Т. 1. С. 403.). В казачьих отрядах существовала обязательная боевая охрана, своя система сигналов. Тактика отличалась умелым сочетанием обороны и наступления. При этом действовал принцип «лучшая оборона - это нападение».
Грамотно была поставлена оборона укреплений. Собственно оборона сочеталась с неожиданными вылазками (Там же. С. 404 – 407.). Успешно штурмовались сильнейшие крепости. Известный казаковед В.П. Трут считал, что совершенная и разносторонняя боевая подготовка казаков не могла быть в короткий срок усвоена беглыми русскими крестьянами. Это совершенно справедливо. Однако, в качестве объяснения исследователь предлагает гипотезу об автохтонности казачества в областях его первичного возникновения (Трут В.П. Противоречия ряда основных положений миграционной теории происхождения казачества и конкретно-исторических условий // Возникновение казачества и становление казачьей культуры. Ростов н/Д, 1999. С. 13 – 14.). Мы не беремся однозначно оспаривать саму эту идею. Но соприкосновение со степняками, жившими в низовьях Днепра и Дона, вряд ли могло сделать казачье военное искусство всесторонне развитым. Неизвестно, где они могли бы практиковаться в штурме и обороне крупных укреплений раньше конца XVI - XVII вв. На наш взгляд, более верно было бы предположить появление в казачьей среде высококлассных специалистов, обладавших глубоким знанием военного дела. Вероятнее всего, это были дворяне. По свидетельству источников, запорожские казаки в ранний период своей истории воевали под руководством знатных аристократов Речи Посполитой (Матвеев О.В. «Дэ диды, прадиды служилы…» Служилое начало в этногенетических представлениях кубанских казаков // Из истории дворянских родов Кубани. Краснодар, 2000. С. 225.).
По мнению О.В. Матвеева, казаки сохранили некоторые обычаи и традиции, характерные для древнерусских дружинников. Среди них можно назвать обряд побратимства, скрепляющий глубокий духовный союз между воинами. Во время него побратимы менялись крестами, подписывали особую грамоту. Побратимом часто становился оруженосец воина - «парубок». «Парубоцтво» выполняло военную роль и у украинских казаков XVI-XVII веков (Матвеев О.В. Возникновение и ранние страницы истории казачества в устной исторической традиции древней Руси // Возникновение казачества и становление казачьей культуры. Ростов н/Д, 1999. С. 26.).
Стремление к славе играло огромную роль среди казаков. Перед походом на Азов атаман Иванов обратился к донскому войску с такими словами: «Пойдем мы, атаманы и козаки, под тот град Азов среди дни, а не нощию украдом, своею славою великаю не устыдим лица своего от бесстыдных бусурман» (Цит. по: Матвеев О.В. Идеалы средневекового рыцарства в исторической картине мира кубанских казаков // Особенности историко-психологических исследований. Краснодар, 2004. С.43.). Слава по традиционным аристократическим представлениям, ценилась выше богатства. Когда турки предложили донцам вернуть им Азов за выкуп, те ответили: «Не дорого нам ваше серебро и злато, дорога нам слава вечная» (Матвеев О.В. Идеалы средневекового рыцарства в исторических представлениях кубанских казаков // Особенности историко-психологического исследования. Краснодар, 2004. С. 43.).
Если даже рассматривать недостатки казаков как воинов, то они носят типично «рыцарский» характер. Прежде всего - это стремление обязательно проявить личное удальство, выделиться. Иногда в ущерб делу (Очерки традиционной культуры казачеств России. М. – Краснодар, 2002. Т. 1. С. 407.).
Таким образом, первыми казаками были профессиональные воины и охотники /рыбаки – промысловики. Об этом говорит и существовавший до 1690 года в среде донских казаков запрет на занятие земледелием (Сватиков С.Г. Россия и Дон ( 1549 – 1917). Исследование по истории государственного и административного права и политических движений на Дону. Белград, 1924. С. 26).
Огромное значение для возникновения казачества сыграло и крушение государства Золотая Орда. В результате его образовалась ничейная территория, «поле», которое на Дону тянулось от устья реки до Воронежа в верхнем течении (Матишов Г.Г., Власкина Т.Ю., Венков А.В., Власкина Н.А. Социально-исторический портрет дельты Дона: казачий хутор Донской. Ростов –н/Д., 2012. С. 37.).
Так же в результате крушения золотоордынского государства и сопровождавших его социальных потрясений появилось много тюркских (татарских) казаков. Казак – слово тюркского происхождения (вошедшее в самые разные языки), в целом обозначающее дееспособного мужчину, который при этом находится вне пределов «нормальной» государственной и социальной организации. При этом казак может (чаще всего – вместе с себе подобными) обеспечивать своё существование без непосредственной помощи «нормального» общества. С одной стороны, казак противопоставляется «обычному» человеку, с другой – женщине, ребёнку, стрику, нищему и пр.
В случае с татарами времён распада Золотой Орды - это дружинники, лишившиеся своих феодалов, кочевники, потерявшие связь со своими родами, которые вынуждены были объединятся в независимые мужские воинские союзы. К которым могли присоединяться и славянские казаки.
Первый массовый приток в казачьи общины конца XV столетия обеспечили татары. «Обрусение» казачества происходит в течении XVI века. Но и в XVII столетии в вольных казачьих войсках было ещё немало татар (Никитин Н.И. О происхождении структуре и социальной природе сообществ русских казаков XVI – XVII века // История СССР. 1986. №4. С. 168.).
Есть и прямые доказательства родства казачества с мужскими союзами Евразии. Предшественники казаков-славян - тюркские казаки часто были людьми, ушедшими в дикие места, чтоб испытать свою силу и мужество и пройти воинское посвящение. А посвящение молодых мужчин в полноценных воинов издавна было важнейшей прерогативой мужских воинских союзов (Султанов Т. Кто такие казахи // Родина. 2000. №2. С. 28.). Не случайно, что при вступлении в казачье товарищество человек получал новое имя, т. е. как бы заново рождался. «Второе рождение» было непременным атрибутом вступления в мужской союз. Поэтому любой человек, поживший жизнью казака, позже считал себя свободным от обязанностей податного земледельца (Морковин Н. Очерк истории Запорожского казачества // Запорожская Сечь М., 2004. С. 127.).
С посвящением было тесно связано обретение побратима. Этот вид искусственного родства был основой ещё тюркского казачества. Неудивительно, что для обозначения своего общества и запорожцы, и члены мужских союзов других народов использовали слово «кош» (в тюркских языках – семья, род). Для мужских союзов Евразии издавна были характерны такие элементы запорожской культуры, как ношение клока волос на бритой голове (Султанов Т. Указ. соч. С. 29.; Карпов Ю.Ю. Указ. соч. С. 81, 89.).
Тюркские казаки основывали общины, к которым в XV – XVI вв. присоединились славяне, ещё не имевшие опыта казачьей жизни (Скрынников Р. Г. Ермак. М., 1992. С. 7.). Сама организация кочевой орды предполагало возможность членства в ней представителей разных народов, имеющих общие интересы (Агаджанов С.Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI – XII вв. М., 1991. С. 44.).
С другой стороны, тюрки способствовали появлению важных элементов казачьей системы ценностей. Одна из них – отношение к войне. Для славян позднего средневековья она была явлением, разрывающим нормальное течение повседневности. Казаки вслед за тюрками стали воспринимать её как нечто само собой разумеющееся и даже необходимое. Такое отношение к себе порождает набеговая война, которая практически не затухает и мешает мирному труду. При этом она «кормит» участников добычей (Худяков Ю.С. Вооружение енисейских киргизов. Новосибирск, 1986. С. 165.; Хмелевская Р.Б. Восток – Запад – Россия. Культурные доминанты народов. Ростов н/Д, 2004. С. 94.).
Влияние кочевников – тюрок способствовало архаизации казачьего социума и системы ценностей. Под его воздействием «ожили» некоторые уже становившиеся пережитками элементы социальной жизни и сопутствовавшие им ценностные установки. ( Речь идёт, к примеру, о мужском союзе или искусственном родстве.) Культурное влияние тюрок способствовало появлению и закреплению ценностных противопоставлений казаков и прочих восточных славян. Наглядный пример этого – донские этногенетические легенды о происхождении от неславянских народов (Гордеев А.А. История казаков. М., 1992. Т. 1. С. 5.).
Таким образом, возникновению казачества способствовали два фактора: крушение общинно-полисного устройства Киевской Руси и крушение Золотой Орды. Вследствие первого, последовавшего за становлением Централизованного Русского Государства репрессий и экономических изменений из «большого социума» было «вытолкнуто» определённое количество профессиональных воинов (разных поколений: и ещё помнящих новгородскую вольность, и продолживших их дело московских служилых людей) и профессиональных охотников - промысловиков. Которые, вместе с некоторым числом представителей других страт тогдашнего русского общества, воссоздали за пределами собственно русских земель общинно-полисное устройство в виде казачьих войск. Подходящие для этого ничейные территории появились после гибели ордынского государства. И не только территории. Появилась масса ранних тюркских казаков. Которые стали изначальной основой для создания уже славянскими казаками полноценных казачьих войск.
Статья подготовлена специально для сайта Кубанского казачьего войска
Фото из Интернет