Б.А. Трехбратов,
доктор исторических наук, профессор,
заведующий кафедрой истории
и музееведения КГУКИ
О.А. Туркав,
аспирант кафедры истории
и музееведения КГУКИ
Торговля в
жизни адыгских племен еще со времен бронзового века, Боспорского царства и генуэзских поселений играла весьма существенную роль. Пришедшие в
конце ХV в. на смену итальянцам османы также приезжали в восточное Причерноморье и на Центральный Кавказ для осуществления торговых сделок.
Со второй половины XVI и в XVII вв., когда установились и стали развиваться военно-политические отношения отдельных адыгских феодальных
владетелей с Россией, эта торговля получила еще одно направление – северное.
В исторических источниках второй половины XVI в. отмечается, что в Москве и в других русских городах на ярмарках в числе прочих иноземных купцов можно было видеть и черкесов. Так, немец Генрих фон Штаден, автор сочинения о России времен Ивана Грозного, отмечал, что в городе Холопьем (недалеко от Углича) «круглый год бывал торг... в числе прочих народов там были черкесы» [1, с. 11]. Скорее всего, Штаден имел в виду кабардинцев, которые в это время наряду с адыгейцами Северо-Западного Кавказа тоже назывались собирательным именем адыгов-черкесов. Но другое свидетельство современника дает нам право предположить, что на ярмарке, наряду с кабардинцами, торговали и западные адыги. Мы имеем в виду замечание посла австрийского императора в Москве Николая Варкоча, посетившего Русское государство в 1589 и 1594 гг. Он писал, что в Москве «ведут большую торговлю многими превосходными товарами» приезжающие «в большом количестве туземные и иностранные купцы из очень дальних краев... Кабардинской, Грузинской, Сибирской, Черкасской и других земель» [2, с. 35]. Можно думать, что упоминающиеся здесь купцы «Черкасской земли» были родом из Западной Черкесии, так как кабардинцы (жители Центрального Кавказа) выделены особо. К сожалению, вышеназванный источник не приводит сведений о деятельности этих купцов на родине, то есть умалчивает о приобретении ими товаров у их непосредственных производителей.
Что касается самого Кавказа, то мы имеем свидетельства того, как царь Федор Иванович в своей грамоте от 1594 г. на имя турецкого султана Мурада требовал от него, чтобы он «нашим людям», «которые живут в Кабардинской и Шевкальской земле», «задоров чинити не велел, и дорогу нашим торговым людям в свои государства отворити велел» [12, с. 72]. Весьма любопытно то, что такое требование российского царя было высказано в ответ на аналогичную просьбу главы Османской империи о том, чтобы турецкие ратные и торговые люди пропуска-лись русскими и кабардинцами через Кабардинскую землю [12, с. 71]. Эти данные однозначно свидетельствуют: через Центральный и Восточный Кавказ проходили не только войска, но и купеческие караваны России, Турции и Ирана.
В начале XVII в. политические, а вслед за ними и торговые связи адыгов с Русским госу-дарством ослабели [2, с. 35], чему в немалой степени способствовали Смута и последовавшее затем ослабление страны, занятой, главным образом, решением внутренних проблем.
В исследуемое время внутренняя торговля в глубинных районах Черкесии не была разви-та. Причиной тому был натуральный характер хозяйства адыгов. Почти единственным «това-ром», в значительном количестве поступавшем из всех территорий, заселенных черкесами, бы-ли рабы-пленники, захваченные во время бесконечных междоусобных феодальных войн. Рабы также являлись важнейшей частью заграничного экспорта. Торговля ими проходила в турецких крепостях (Анапе, Суджук-Кале, Сухум-Кале, Копыле, Темрюке, Тамани, Абазе и др.) и в устьях рек, впадающих в Черное море, а также на побережье Азовского моря.
В этих местах еще со времен античности существовали богатые торговые города и порты. Многие из них (Тамань, Темрюк, Анапа) продолжали оставаться важными торговыми пунктами и в XVI–XVII вв. И. Бларамберг, автор «Исторического, топографического, статистического, этнографического и военного описания Кавказа», приводит данные и о более южной торговле горцев Западного Кавказа. Так, он отмечает, что, когда Османская империя владела Абхазией (то есть с конца ХV в. до 1810 г.), торговля между ними в небольших объемах осуществлялась в Батуми и Трапезунде. В Абхазию турки ввозили железо, соль, всевозможные виды оружия, шелковые и хлопчатобумажные ткани, разноцветный мараскин и порох.
Все это выменивалось на кукурузу, древесину бука и самшита, на мед и воск, но чаще всего – на пленников обоего пола, захваченных у русских или у мингрелов. Основная торговля осуществлялась в устье южного рукава реки Кондор, где бросали якоря турецкие корабли и черкесские лодки [3, с. 99]. В другом месте он отмечал, что владельцы конских табунов прода-вали выращенных лошадей в России и Грузии [3, с. 144].
Чтобы получить основной «предмет» торговли – рабов, черкесская знать устраивала обла-вы на крестьянские поселения, захватывала молодых и красивых мужчин, женщин и детей и продавала их иноземцам, главным образом, туркам [4, с. 54]. В обмен на невольников знать приобретала оружие, дорогую одежду, предметы роскоши и другие товары.
Прибрежные черкесы по тому времени были неплохими мореплавателями, имели лодки, на которых вели торговлю с купцами, прибывавшими на турецких кораблях и под турецким флагом. При случае эти лодки использовались и для пиратских набегов на иноземные, главным образом, турецкие, корабли, в частности, на те, которые плыли из Кафы в Константи-нополь [5, с. 160].
Кроме рабов, черкесы вывозили и другие товары. Итальянский монах Доминиканского ордена Джиовани Лука (Жан де Люк), побывавший у причерноморских адыгов в середине ХVII в., отмечал в своем «Описании перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин», что они «торгуют рабами, кожами оленей, быков, тигров… и воском... не имеют монеты, а свои произведения обменивают... Крымские татары, не дожидаясь, пока черкесские князья приведут на продажу рабов в Темрюк и Тамань, сами нападали на черкесов с целью захвата невольников, привлекаемые красотой рабов из этого народа... Черкесские рабы, – писал монах-путешественник, – ценятся гораздо дороже за красоту и способность в делах, для которых их употребляют, так как от природы они очень умны. Черкесские лошади ценятся дороже татарских, потому что живее», – подчеркивал наблюдательный итальянец [6, с. 71, 72].
Важнейшими статьями горского вывоза из территорий, примыкавших к восточным бере-гам Черного и Азовского морей, являлись такие ценные товары, как рыба и икра. Об этом при-менительно к Тамани и Тумнехе (Темрюке) сообщал другой католический монах Доминикан-ского ордена – Эмиддио Дортелли Д'Асколи, автор «Описания Черного моря и Татарии», со-ставленного в 1634 г. По его сведениям, из Тамани и Тумнеха вывозились икра, осетры, масло, из Черкесии – много рабов. Особенно богатели купцы в приморском Аббазе (около Сочи). В июле и августе в нем устраивалась ярмарка, на которую купцы привозили домашнюю утварь ручной работы, дешевые материи для одежды, копченую рыбу. Их вывоз состоял из отличного меда, воска, прекрасных ниток для выделки сурового полотна (лен разводили абхазы и, по-видимому, абазины). Купцы, по утверждению информатора, «получали такую прибыль, что затративший 100 реалов (на покупку товара – Б.Т., О.Т.) получает 300». Торговля происходила на судах [7, с. 100–101] и носила меновой характер – «деньги давать не принято... даже среди купцов, но существует обмен вещей» [7, с. 127]. Джорджио Интериано, автор первого в средневековой литературе монографического описания Черкесии, отмечал, что в конце ХV в. в качестве обменной «валюты» у горцев Северо-Западного Кавказа применялся обыкновенный кусок материи: «И так как в этой стране не употребляется и не имеется в хождении никакая монета (деньги), особенно внутри страны, то их сделки совершаются на бокассины, то есть куски полотна на рубаху… и ценность всех товаров измеряется в кусках материи» [8, с. 48].
В свою очередь, турецкий путешественник Эвлия Челеби, хорошо знавший состояние торговли Черкесии с Османской империей, приводил дополнительные предметы обмена: в прибрежные города купцы привозили порох, свинец, огнестрельное оружие, патроны, стрелы, луки, мечи, обувь, материал для платьев, бязь для белья, железо, кастрюли, железные цепи, мыло. В качестве товара, предлагавшегося в обмен, Э. Челеби называл различные меха [9, с. 102–103]. Ему в какой-то степени вторил уроженец Парижа Жан Шарден (1643–1713 гг.). Он собрал в 70-х годах ХVII в. информацию о черкесах из вторых рук. Тем не менее, и его сведения интересны, так как показывают, что приезжающие из Турции купцы брали у горцев мед, воск, кожу, шкуры шакалов и других животных, встречаемых в горах Черкесии. Подтверждает он и наличие работорговли: «у них берут в обмен людей обоего пола и любого возраста» [10, с. 105].
Те же сведения о прибрежной торговле мы находим и у Витсена [11, с. 88].
В свою очередь, адыгская феодальная знать проявляла интерес к оружию и доспехам, ко-торые она могла приобрести в Москве. Так, кабардинский мурза Нарчов Елбузлуков в своей челобитной, написанной в начале 1631 г., просил разрешения у царя на покупку панцырей, ру-жей, наручей, шапочек, наколенников. Царь Михаил Федорович разрешил ему приобрести в московских торговых рядах 40 панцырей, 40 шапочек и 40 наручей [12, с. 132].
Кабардинский князь Муцал Сунчалеевич Черкасский «нарядился» купить у кабардинских коннозаводчиков для царя Михаила Федоровича «жеребцов аргамачьих и иноходцев добрых, молодых и рослых», которые бы под «государево седло пригодились», получив на эти расходы 500 руб. [12, с. 284]. Однако только покупкой-продажей лошадей не ограничивалась торговля этого крупного феодала. В апреле 1651 г. у его узденей (дворян), торговавших от имени своего сюзерена в Москве, имелось разных товаров (шелка, юфтей, сафьянов и пр.) на сумму 4232 руб., с которых было взято пошлин 128 руб. 9 алтын, 4 деньги [12, с. 301]. Само перечис-ление изделий из предметов, не производившихся у кабардинцев, говорит о том, что в данном случае Кабарда в лице одного из своих князей вела посредническую торговлю между Россией и странами Востока, в первую очередь с Ираном.
К этому следует добавить, что Терский город, в котором жили не только казаки, но и представители других этносов, также был важным пунктом транзитной торговли, через кото-рый шли купеческие караваны из России на Восток и обратно. В этом «городе» в первой поло-вине ХVII в. находился гостиный двор, принадлежавший царю Михаилу Федоровичу, в кото-ром, как доносил терский воевода М.П. Волынский в Посольский приказ, «были устроены для житья и приезду торговых тезиков избы с сенями и амбары и с чердаками. И терские жилецкие тезики с женами и с детьми жили на том твоем государеве гостине дворе, и которые тезики из Кизылбаш и из Гиляни приезжали на Терек со всякими товарами, и те тезики стаивали на том же гостине-тезичье дворе». Имелись здесь и торговые лавки [12, с. 253].
Не лишено значения то, что в районе Терского городка произрастала марена – естествен-ный краситель для материй, производившихся в Иране. Она стала важным предметом тор-говли. В начале 30-х гг. ХVII в. ею заинтересовался шахский посол Мамесали-бек. По его поручению «свой человек» Талибечко «подрядил многих… русских людей и черкас» для копки корней марены. Причем делал это без разрешения местных властей, что возмутило кабардинского князя Шолоха Сунчалеевича Черкасского, написавшего челобитную царю Михаилу Федоровичу (апрель 1631 г.). Князь жаловался царю на то, что Талибечко, «живучи на Терке, торгует большими товары, а государевых пошлин не платит». Точно так же незваный пришелец не платил пошлин и за выкопанную марену. В ответ на эту челобитную царь написал: «да будет так, как бьет челом» (князь) и велел «пошлину имати с тое травы марены» [12, с. 138–140]. Конечно, кабардинский владетель беспокоился не только об интересах Российского государства, но и о себе не в последнюю очередь, так как при сборе таких пошлин можно было что-то оставить и для себя.
Достойно внимания то, что и строительство Сунженского городка (острога) «на Османо-вой дороге» в 1635 г. было связано с необходимостью учредить в нем своеобразную таможню, которая бы собирала пошлины «на перевозе» с проезжающих «из Кумык в Кабарду и из Кабар-ды в Кумыки и в Шахову земли» торговых людей [12, с. 159–161].
Во второй половине ХVII в. в связи с развитием кавказской торговли таможенный сбор приобретает настолько большое значение, что в декабре 1678 г. царь Федор Алексеевич вместо годового денежного и хлебного жалованья повелел дать кабардинскому князю Каспулату Му-цаловичу терской таможенный сбор, который до этого собирался в пользу российских госуда-рей. Кабардинский князь получал право пользоваться сбором пошлинных денег вплоть до своей смерти [12, с. 365].
На Гребенское же войско была возложена «всегдашняя обязанность оберегать торговую дорогу на Тарки (город в Дагестане – Б.Т., О.Т.)» [13, с. 75]. Помимо государевой охранной службы, терские казаки занимались выращиванием винограда, который «на Терке продают и про себя держат». В связи с тем, что «около Сунженского острожка растет лесного винограда добре много», было решено устроить «виноградный завод» для производства вина и иметь с этого «государевой казне прибыль» [12, с. 317–318].
Другой феодальный владетель, мурза Татархан Арасланович Черкасский также понял вы-годы торговли с Россией и в 1647 г. на вятском струге вез в Астрахань «товары многие» и пре-пятствовал таможенным чиновникам переписывать их, чтобы избежать уплаты торговой по-шлины. Для этой цели он выдавал привезенные товары за нужные ему «для живота», то есть для личных надобностей [12, с. 280–283].
Эти факты свидетельствуют, что во внешнюю (по отношению к Северному Кавказу) тор-говлю в первую очередь втягивались крупнейшие феодалы. Бытующие суждения о том, что князья и их уздени считали зазорным заниматься торговлей, цитированными документами не подтверждаются.
В целом, в XVI–XVII вв. торговый обмен между отдельными районами Северного Кавказа находился на низком уровне развития, так как здесь господствовало натуральное хозяйство, определявшее узость внутреннего рынка, существовали большие трудности сбыта товаров. Более оживленно велась посредническая и отпускная торговля, в которой наряду с господствующим «товаром» – рабами – заметное место занимала торговля шелком, разными материями, обувью, мехами, вооружением, породистыми лошадьми, сельскохозяйственными произведениями, продуктами лесных, рыбных промыслов и охоты.
Литература и источники
1. Смирнов И.И. Иван Грозный. – Л., 1944.
2. Варкоч Н. Описание путешествия в Москву посла римского (то есть австрийского – Б.Т., О.Т.) императора Николая Воркоча // Чтение ОИДР. – 1874. – Кн. 4. – Отд. IV.
3. Бларамберг И. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. – Нальчик: Издательский центр «ЭЛЬ-ФА», 1999.
4. Броневский М. Описание Татарии // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХIII–ХIХ вв. (далее – АБКИЕА). – Нальчик: Изд-во Эльбрус, 1974.
5. Гербернштейн С. Записки о московитских делах. – СПб., 1908.
6. Описание перекопских ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин Жана де Люка, монаха доминиканского ордена (1625) // АБКИЕА. – Нальчик: Изд-во Эльбрус, 1974.
7. Д'Асколи. Описание Черного моря и Татарии // Записки Одесского общества истории и древ-ностей. – Одесса, 1902. – Т. 24.
8. Джорджио Интериано. Быт и страна зихов, именуемых черкесами: достопримечательное по-вествование // АБКИЕА. – Нальчик, 1974.
9. Челеби Э. Книга путешествий. – М., 1979. – Вып. 2.
10. Путешествие господина дворянина Шардена в Персию и другие восточные страны // АБКИЕА. – Нальчик, 1974.
11. Витсен Н. Северная и Восточная Татария или сжатый очерк нескольких стран и народов // АБКИЕА. – Нальчик, 1974.
12. Кабардино-русские отношения в ХVI–ХVIII вв. / Документы и материалы в 2-х томах. – Т. 1. ХVI–ХVII вв. – М.: Изд-во АН СССР, 1957.
13. Попко И.Д. Терские казаки со стародавних времен. Исторический очерк. Вып. 1. Гребенское войско. – СПб., 1880.
Конференция «Ф.А.Щербина, казачество и народы Юга России», 2007 год, февраль, г. Краснодар