Русины – подданные Австро-Венгрии в Кубанской области и Черноморской губернии во время Первой мировой войны

Пукиш Владимир Степанович – соискатель Адыгейского
государственного университета, г. Анапа Краснодарского края.
fanagoria@fanagoria.ru

Российская империя на переломе XIX–ХХ вв. являлась одним из центров мировой иммиграции. Внутри России одним из наиболее притягательных для переселенцев мест был Северный Кавказ, особенно его Черноморское побережье, для которого в тот период были характерны интенсивный экономический рост, наличие свободных земель и природных богатств. Эти факторы, наряду с политикой российского правительства, ориентированной на привлечение в регион переселенцев, благоприятным по сравнению с другими российскими регионами климатом, близостью к портам и границам, обусловили большой приток в регион иммигрантов [5, с. 32].

Из иностранных подданных на Черноморском побережье появились болгары, греки и армяне из Османской империи, а также чехи – из империи Австрийской. В связи с этим следует отметить, что, хотя многие из переселенцев приобретали российское подданство, часть из них, даже проживая в России годами, сохраняли подданство своей родины. Так, по данным первой Всероссийской переписи населения 1897 г. в Кубанской области проживали 25 015 иностранных подданных. Больше всего – 21 588 чел. – было турецкоподданных; далее с большим отрывом шли подданные Греции – 958 чел. и Австро-Венгрии – 714 чел. [4, с. 56]. В Черноморской губернии проживало 9 739 иностранных подданных (17% от всего населения!), в т. ч. 8 423 подданных Турции, 380 – Греции, 305 – Австро-Венгрии и 300 – Персии [2, с. VII].

По данным переписи 1897 г. нельзя судить о численности проживавших в России австрийскоподданных разных национальностей, в частности, русинов, поскольку по родному языку последних, по-видимому, причисляли к русским (внутри которых, в свою очередь, определяли носителей велико-, мало- и белорусского языков). Русины, конечно же, были учтены среди проживавших в стране подданных Австро-Венгрии, но, во-первых, среди переехавших из
Австрии в Россию русинов, вероятно, были уже принявшие российское подданство и потому не учтённые в данной графе, а, во-вторых, среди переселенцев из Австро-Венгрии русинов было намного меньше, чем, скажем, чехов.

Определенное представление о социальном статусе австрийских русинов, пребывавших на территории Кубанской области и Черноморской губернии по состоянию на начало Первой мировой войны, даёт архивное «Дело Канцелярии Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска со списками лиц германско-, австро-венгерско-подданных мужского и женского пола, высланных из Кубанской области и Черноморской губернии» на 241 листах, охватывающее период с 9.09.1915 г. по 18.09.1916 г. [1].

С началом Первой мировой войны подданные воюющих с Россией государств, находящиеся на её территории, должны были быть арестованы. 1 сентября 1915 г. Канцелярией наместника кавказского издан циркуляр, согласно которому германскоподданные мужского пола в возрасте от 16 до 55 лет, признанные годными к воинской службе, за определенными исключениями, «были подвергнуты задержанию и высылке» в определяемые для них местности [1, л. 1, 8]. 9 сентября в Екатеринодар в адрес генерал-губернатора отправлена телеграмма, которой указанные требования распространялись на подданных Австро-Венгрии. Генерал-губернатору предписано представить подробные списки таких лиц, как высланных на тот момент, так и оставленных в Кубанской области и Черноморской губернии, причём в последнем случае следовало указать мотивы, по которым данное лицо не было выдворено [1, л. 2, 12].

Эти меры распространялись и на женщин. Так, в циркуляре помощника наместника на Кавказе от 25 октября 1915 г. разъясняется, что «необходимо немедленно выдворить из пределов Кавказского края и Ставропольской губернии как театра военных действий всех германских и австро-венгерских подданных лиц женского пола, в возрасте от 17 по 55 лет включительно, за исключением лиц, принадлежащих по своему происхождению к славянской, румынской и итальянской народностям, а также уроженок Эльзас-Лотарингии», при условии, что они «не вызывают никаких сомнений» в своей благонадежности [1, л. 13]. Что же касается лиц мужского пола, то высылке подлежали военнообязанные «по возрасту» – германские подданные в возрасте от 16 до 55 лет и австро-венгерские – в возрасте от 17 до 50 лет включительно, «с изъятием из действия настоящего распоряжения лиц указанных выше национальностей», также при условии их «полной благонадежности» [1, л. 13–13 об.].

«Славяне», наряду с «православными по рождению, детьми, родственниками, вдовами бывших офицеров, добровольцев, иных воинских чинов, получивших знаки военного отличия или погибших в боях», также не подпадали под действие закона от 2 февраля 1915 г. с дополнениями от 13 декабря 1915 г. о запрете подданным Германии, Австро-Венгрии и Турции приобретать, арендовать и владеть на правах собственности недвижимым имуществом вне городов в пограничных западных и южных губерниях и областях [9]. В других документах термин «славяне» расшифровывается как «чехи, русины, сербы», иногда к ним добавляют ещё и поляков [7, с. 8]. Таким образом, благонадежные русины как лица «славянской народности» не подпадали под число выдворяемых. При этом подробнейшие списки составлялись на всех подданных указанных государств, как высылаемых (Высылаемые могли обратиться в американское консульство в Тифлисе за получением пособия на проезд к избранному ими месту жительства [1,л. 18, 19].), так и остающихся на местах. Списки с мест в кратчайшие сроки следовало предоставить Особому отделу Канцелярии наместника.

Обработанные нами списки австро-венгерских подданных, оставленных в пределах Кубанской области и Черноморской губернии, содержат данные о 50 русинах (для сравнения: в этих списках упоминаются 324 чеха и словака) (Здесь и далее данные обработаны по: 1, л. 1–241.). Эти списки, при всех разночтениях в написании имён и фамилий, неточностях и неполноте данных о конфессиональной принадлежности и профессии указанных лиц, позволяют воссоздать социальный облик русинов, проживавших в регионе, но сохранявших австро-венгерское подданство.

Следует подчеркнуть, что идентификация русинов по национальности в рассматриваемом «Деле…» имела определённые сложности, т. к., кроме собственно этнонима «русин» (с несколькими вариантами написания; всего 24 чел.), в нём используются «малоросс» (2 чел.), «славянин» (19 чел.) и «русская» (5 чел.). В пользу того, что этноним «славянин» в данных случаях относился именно к русинам, могут косвенно свидетельствовать имена и фамилии, вероисповедание и место рождения данных лиц. Так, если местом рождения была местность в Галиции, то мы включали данное лицо в список русинов, а происходивших из других регионов Австро-Венгрии (например, «славянского происхождения из сел. Бока-ди-Каттаро») мы здесь не рассматривали. Что касается этнонима «русский», но, по нашему мнению, он также мог относиться к австрийским русинам, поскольку прилагательным к этнониму «русин» являлось «руський», и русины, отвечая на вопрос о своем происхождении, могли себя обозначать именно так. Кроме того, женская форма этнонима «русин» могла иметь реализации как «русинка», так и «руська» («русская»). Поэтому здесь мы рассматриваем также и лиц, определяемых как «русские», хотя некоторые из них, возможно, были не русинами, а собственно великороссами, по каким-либо причинам имевшими австро-венгерское подданство.

Также некоторые вопросы вызывает преобладание православных по вероисповеданию над греко-католиками (униатами; даже если к ним прибавить лиц, определённых как «католики», их окажется меньше против записанных как «православные»), ведь в начале ХХ в. православных (в нынешнем понимании этого термина) среди австрийских русинов практически не было. Возможно, сами русины, отвечая на вопрос о своей конфессиональной принадлежности, пренебрегая догматическими особенностями, отождествляли себя с православным большинством страны пребывания, основываясь на единстве византийского обряда у греко-католиков и православных и традиционном самоназвании греко-католического вероисповедания: «руська віра». Например, галицкий общественный деятель украинофильской ориентации Михаил Павлык (1853–1915) в 1906 г. писал, что «руський люд» Галичины знал о москалях только то, что вера его такая же, как и «руська віра в Галичині», только «твердша» [3,с. 10]. Следует также учесть, что термин «православные» являлся общим для католиков византийского обряда (греко-католиков – «православных, соединенных с Римом») и собственно православных («несоединенных с Римом») и использовался и теми и другими [6, с. 270–273]. Греко-католики, как и православные, празднуют «Торжество православия» в первое воскресенье Великого Поста, а во время Богослужения так же поминают «всех православных христиан».

39 русинов, упомянутых в «Деле…», проживали в Кубанской области и 11 – в Черноморской губернии. В списках указаны 40 мужчин (34 – в Кубанской области и 6 – в Черноморской губернии) и 10 женщин (по 5 в каждом регионе). Больше всего – 34 чел., в т. ч. 2 женщины – среди русинов было чернорабочих. Далее следуют занятые в торговле – 4 (из них 3 женщины); 2 плотника и 2 сапожника (все – мужчины); 1 учитель и 1 учительница; 2 женщины указаны как занятые в домашнем хозяйстве; по 1 механику, пастуху, приказчику (все – мужчины), 1 служанка и 1 занятая в штопочном деле. Интересно, что учительница Вера Николаевна Сорачинская указана одновременно и как русская, и как венгерка. Возможно, венгеркой она была названа по происхождению из венгерской части Габсбургской монархии, а русской (русинкой) была по своему этническому происхождению. По вероисповеданию, русины указаны как православные – 39 чел., греко-католики (униаты) – 6 чел., католики – 4 чел. Кроме того, 1 чел. был указан как приверженец римско-католической конфессии.

  
17 проживавших в регионе русинов были отмечены как «беженцы» (все – в Кавказском отделе). Невыдворение русинов в документах преимущественно обосновывается их принадлежностью «к славянской народности». Кроме того, причиной оставления в месте проживания называются: разрешение временного генерал-губернатора; распоряжение Ейского уездного воинского начальника (но под надзором полиции); свидетельство начальника Туапсинского округа; свидетельство Екатеринославского городского управления; свидетельство российского генерал-губернатора Галиции во Львове.

Таким образом, на основании анализа архивных документов начала Первой мировой войны можно сделать вывод о том, что русины, наряду с другими славянами – подданными Австро-Венгрии, избежали высылки из Кубанской области и Черноморской губернии в отдалённые районы страны как подданные воюющей с Россией державы, продолжая работать в том же месте, где они работали до начала войны.

Источники и литература

1. Государственный архив Краснодарского края. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5844.
2. Всероссийская перепись 1897 г. Т. LXX. Черноморская губерния. Тетр. 2.
3. Павлик М. Москвофільство та українофільство серед австро-руського народу. Львів, 1906.
4. Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897 г. Т. LXV. Кубанская область. СПб., 1905.
5. Птицын А. Н. Миграция австро-венгерских подданных в Россию и на Северный Кавказ (вторая половина XIX – начало ХХ вв.) // Ученые записки кафедры новой и новейшей истории Ставропольского государственного университета. Межвузовский сборник научных статей. Выпуск II. Ставрополь, 2009.
6. Сліпий Й. Виголошування слова «православний» на богослуженнях // Благовісник. Рік. ІІІ. Кн. 3–4. Кастельгандольфо – Рим, 1967.
7. Татаров Б. Чешская (Киевская) дружина (август 1914 – декабрь 1915). М., 2009.
8. Юракова О. В. Борьба с «немецким засильем» в России в годы Первой мировой войны (на примере Северо-Западного Кавказа) // Образование, просветительство и гражданское общество (к 60-летию общества «Знание» России): Материалы Всероссийской научно-практической конференции, Адлер, 25–29 мая 2007 г. - Краснодар, 2007. - С. 340–341.



Источник: Кубань-Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия. Выпуск 4. / Сост. А. М. Авраменко. – Краснодар – Киев: «ЭДВИ», 2010. – 340 с., ил.

Составители сборника выражают благодарность за финансовую поддержку:
- директору ФГУП «Краснодарское ПрОП» Игорю Юрьевичу Кожевникову,
- учредителю ККОО «Содружество Кубань-Украина» заслуженному тренеру России Владимиру Николаевичу Красноштанову,
- профессору Краснодарского государственного университета культуры и искусств, Заслуженному работнику культуры Кубани и Украины Виктору Кирилловичу Чумаченко.