В целом казачьи требования в годы Первой российской революции укладывались в рамки программы кадетской партии. В политической области казаки отстаивали учреждение конституционной монархии; в экономической – увеличение паевых наделов путём выкупа частновладельческих земель из фонда войсковых запасных, казённых и прочих земель.
Б.А. Трехбратов,
доктор исторических наук, профессор,
заведующий кафедрой истории и музееведения КГУКИ
Государственные думы первого и второго созывов знаменуют собой начало парламентаризма в России. Они возникли в разгар Первой российской революции, когда Николай II под давлением революционных выступлений трудящихся масс вынужден был 17 октября 1905 г. подписать «Манифест об усовершенствовании государственного порядка», который обещал «даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов» [1]. Этот документ, легализовав политическую деятельность, положил начало процессу превращения российской абсолютной монархии в монархию конституционную.
В настоящей статье исследуются предложения казачьих выборщиков, членов Казачьей группы и рядовых войсковых жителей как по усовершенствованию государственного строя в стране, так и о изменениях в формах несения казачьей службы, которые, на их взгляд, должно было провести правительство. Для этой цели мы использовали материалы фонда 330 (Главное управление казачьих войск) Российского государственного военно-исторического архива, фондов 1276 (Совет министров) и фонда 1278 (Канцелярия Государственной думы); периодической печати того времени (1905–1907 гг.) городов Екатеринодара («Степь», «Степь широкая», «Новая заря», «Свобода жизни», «Заря», «Кубань и Черноморское побережье»), Ставрополя («Народная речь», «Северный Кавказ», «Северо-Кавказский край», «Голос»), Владикавказа («Терек», «Правда»), Тифлиса («Кавказ»), Пятигорска («Народная правда») и Санкт-Петербурга («Крестьянский депутат»), а также отчёты наказного атамана Кубанского казачьего войска и наказного атамана Терского казачьего войска за 1904 год и др.
В эпоху Первой российской революции наряду с активными революционными выступлениями пролетариата и крестьянства значительное распространение получило так называемое митингово-приговорное движение сельских жителей Кубанской области и Черноморской губернии, выразившееся в составлении и обсуждении на станичных, сельских и аульских сходах и сборах приговоров, прошений, заявлений, наказов и тому подобных документов с целью последующей их отсылки в Государственные думы, с деятельностью которых жители северокавказского села связывали свои надежды на улучшение политического и экономического положения.
Оно было вызвано, с одной стороны, началом революционных выступлений народных масс, с другой, – известным рескриптом Николая II от 18 февраля 1905 г., разрешавшим «верноподданным» доводить до сведения правительственных властей свои нужды. При этом преследовались демагогические цели и ставилась задача, используя царистские и конституционные иллюзии крестьянства, отвлечь трудящихся села и станицы от открытой революционной борьбы против остатков крепостничества в России. Однако из этой затеи ничего не вышло. Наоборот, обсуждение и принятие на сельских и станичных сходах и сборах приговоров, наказов и резолюций стимулировало работу крестьянской мысли, заставляло задумываться над истинными причинами угнетённого положения и искать выхода из него. Зачастую сходы превращались в антиправительственные митинги и собрания.
На Северном Кавказе, по нашим подсчётам, авторами большей части наказов, посланных в I Государственную думу (действовала с 27 апреля по 8 июля 1906 г.), были крестьяне, в 10 случаях они написаны мещанами, 5 – горцами Терека, 10 наказов – плод совместного творчества рабочих и крестьян Кубани. Казаки послали в первый российский парламент только 5 наказов (причём, 1 совместно с иногородними), что свидетельствовало о слабой втянутости казачества в общественно-политическое движение.
Впервые кубанские казаки объявили о своих устремлениях в аграрном вопросе за два месяца до созыва I Государственной думы: съезд сельских хозяев, проходивший с 15 по 17 февраля 1906 г. в Екатеринодаре, принял резолюцию, защищавшую интересы кулацких казачьих хозяйств. Этот первый казачий форум считал, что «в целях поднятия хозяйственного быта казачьего сословия необходимо:
1) облегчение военных повинностей казаков;
2) увеличение надела из запасных войсковых земель;
3) приобретение земли в собственность при помощи Крестьянского банка наравне с крестьянами;
4) введение подворного и хуторского хозяйства наряду с общинным в зависимости от местных условий;
5) распространение права пользования мелиоративным кредитом на казачье население» [2].
Как видим, кубанские крепкие хозяева хотели ликвидировать феодально-крепостнические условия отбывания воинской повинности, создать более свободные условия для предпринимательского ведения хозяйства. Вместе с тем, они предвосхитили главную идею столыпинской аграрной реформы – с её требованием разрушения общины и насаждения личной крестьянской земельной собственности.
Казаков как людей военных, обязанных снаряжать себя на службу с доходов, получаемых с паевых наделов, интересовал не только земельный вопрос, но и способы, и продолжительность отбывания воинской повинности. Казаки, придавленные суровой дисциплиной, медленно втягивались в политическую жизнь страны [3]. Один из показателей этого – попытки казаков отказаться от позорной роли палачей борющегося против самодержавия и гнёта капиталистов и помещиков народа, распустить по домам казачьи части, мобилизованные правительством для подавления революционного движения в стране.
Так писали в Думу казаки запасного 2-го Волгского полка Терского казачьего войска [4], воины 2-го Хопёрского полка Кубанского казачьего войска, находившегося в Баку [5]. Иногда к этим требованиям подключались женские просьбы: «Мы, жёны казаков станицы Мингрельской… 2-го Таманского полка Кубанского казачьего войска, мобилизованных в Минскую губернию, – писали члену I Государственной думы от невойскового сословия Кубанской области В.И. Лунину казачки, – просим вас ходатайствовать перед Думой о немедленном роспуске наших мужей по домам». Мотивировали они свою просьбу тем, что их хозяйство в упадке; «нам и нашим мужьям грозит народный гнев; жить так далее мы не можем» [6].
Однако в ответ на подобные заявления и, главным образом, реагируя на выступления армейских и казачьих частей против несения полицейской службы в ноябре – декабре 1905 г. [7], 6 февраля 1906 г. Главное управление казачьих войск вошло в Совет Министров с представлением об отпуске на поддержание хозяйств мобилизованных казаков 7,5 млн. руб. В нём указывалось, что казачьи области выставили на борьбу с революционным движением в стране до 17 % мужского населения (около 110 тыс. человек). Николай II, ознакомившись с представлением, собственноручно написал: «Вопрос этот необходимо решить поскорее» [8].
Однако правительственные меры по поддержанию хозяйств казаков не остановили жён казаков от посылки уже во II Государственную думу (работала с 20 февраля по 2 июня 2007 г.) на имя депутатов Ф.А. Щербины и К.Л. Бардижа следующей телеграммы: «Мы, новомышастовские казачки, просим внести в Думу немедленно предложение о возврате наших мужей (домой – Б. Т.), окончивших действительную службу, мобилизованных во 2-й Полтавский полк и третий год несущих службу в Тифлисе». И далее – самое важное: «Горе наше, горе всего казачества, обнищавшего от частых мобилизаций, земля осталась неубранной; пособия выдали 2 рубля. Просим не пособия, а возврата наших мужей…» [9].
От имени второочередных полков Кубанского и Терского казачьих войск (Екатеринодарского, Полтавского, Черноморского, Кубанского, Горско-Моздокского, Хопёрского и др.) в Государственную думу второго созыва также было направлено заявление с просьбой облегчения несения службы и роспуска казаков по домам [10].
Настоятельной нуждой казаки считали изменение внутреннего управления в войске. Для ведения местных хозяйственных дел казачества кубанские выборщики, например, требовали введения самоуправления «в исконном казачьем духе – в виде Войсковой Рады и общественно-станичного самоуправления». Рада должна была избираться всем населением, а её постановления считаться окончательными. Все должностные и административные лица в войске – вплоть до войскового атамана – сделать выборными.
Предлагавшаяся кубанскими выборщиками реформа местного самоуправления хотя и навеяна романтическими воспоминаниями о былых казачьих вольностях и несла на себе печать сословно-казачьей самобытности, была всё-таки составлена в духе современных буржуазно-демократических преобразований.
До получения вышеупомянутого положения о самоуправлении выборщики считали необходимым срочно в законодательном порядке установить срок действительной военной службы казаков в три года, по истечении которого они поступали в запас, где числились до 38 лет; и становились полноправными гражданами страны. Находящимся в запасе казакам необходимо было хранить лишь холодное оружие и седло. Во избежание всяких злоупотреблений годность казачьего снаряжения должна определяться смешанной комиссией из военных начальников и станичных представителей; отменить существование приготовительного разряда, второй и третьей очереди ввиду их бесполезности и громадных материальных затрат [11].
Состав II Государственной думы оказался значительно левее, чем I-й. В нём левые депутаты составляли 43 %. От неказачьего населения Кубанской области и Черноморской губернии благодаря тактике левого блока были избраны два социал-демократа (Л.Ф. Герус и В.И. Миртов) и один эсер (П.С. Ширский). Казачьи выборщики делегировали в Думу народного социалиста известного историка и статистика Ф.А. Щербину и двух кадетов (К.Л. Бардижа и П.Г. Кудрявцева).
Кубанские казачьи депутаты, соединившись с депутатами от Донского, Уральского, Забайкальского и Сибирского казачьих войск (всего 17 человек), образовали особую казачью группу, примыкавшую по своим взглядам к кадетам [12].
Самым острым и трудным для разрешения был аграрный вопрос. Вот что пишет по этому поводу 3 апреля 1907 г. в демократической газете «Новая заря» корреспондент, скрывший свою фамилию под инициалами «Т. П.»: «Многие из нас – казаков – сочувствуют вполне освободительному движению. Но о земле мы совсем говорить не можем», более того, «…мы не можем даже заикнуться об отчуждении казачьих земель, мы вынуждены об этом молчать. А вопрос между тем ломится в жизнь, врывается он и к казаку. И замолчать его невозможно. А как только пошла о нём речь – казаки окажутся реакционерами…» [13].
С таким противоречивым положением, в котором оказались кубанские казаки, вынуждены были считаться выборщики от казачьего населения Кубанской области, составившие оригинальный документ, несущий на себе печать эклектичных идей. По вопросу о земле казаки высказывались трижды – и столько же раз меняли свой подход к его разрешению. Там, где речь идёт о земельном довольствии самих казаков, выборщики готовы превратить все земли Кубанской области, в том числе и казённые, и кабинетские в войсковую и общинную собственность. Частновладельческие же земли на Кубани, по их мнению, должны быть выкуплены всё по той же пресловутой «справедливой» оценке на войсковой счёт (курсив мой – Б. Т.). Таким образом, они хотели увеличить свои земельные наделы.
Самых же обездоленных и в своей массе безземельных крестьян-переселенцев казачьи выборщики лицемерно предлагали наделить участками «из земель общегосударственного фонда вне пределов Кубанской области» (курсив мой – Б. Т) – то есть фактически выселить их.
Корреспондент газеты «Новая заря», подписавшийся фамилией «Крестьянин», анализируя Наказ казаков членам Государственной думы, считал, что для урегулирования взаимных отношений между казаками и иногородними нужно «уничтожить посаженную плату» (налог за одно только право проживания на казачьей территории – Б. Т.), при взыскании которой в некоторых станицах применялись репрессии, выражавшиеся в продаже имущества [14]. Разрешение аграрного вопроса в общегосударственном масштабе они считали возможным в рамках программы кадетской партии [15].
Земельная программа казачьих выборщиков была положена в основу программы Казачьей группы во II Государственной думе. В ней предлагалось скорейшее наделение трудящегося земледельческого населения передачей ему в пользование казённых, кабинетских, удельных, монастырских и церковных земель безвозмездно, а частновладельческих – путём принудительного выкупа на началах, вырабатываемых Государственной думой.
Что касается обеспечения землёй казаков, то здесь программа предусматривала: наличные казачьи земли должны составить войсковой фонд; частновладельческие же участки, выделенные из войсковых владений, должны быть возвращены в войсковой фонд путём принудительного отчуждения; а монастырские, церковные и причтовые поступают туда безвозмездно.
Возврату в войсковой фонд подлежали и проектированные к нарезке, но не отведённые окончательно офицерам и чиновникам участки с заменой их пенсией на общих основаниях [16].
Таким образом, эгоистическая программа Казачьей группы, как и наказ казачьих выборщиков Кубанской области, совсем не предусматривала положительного решения земельного вопроса для жителей невойскового сословия (коренных крестьян, горцев и иногородних), составлявших на Кубани к январю 1905 г. 55,2 %, а на Тереке 80,2 % населения [17].
Казаки, по справедливому замечанию екатеринодарской газеты, пользуясь большими привилегиями, земли уступать ни в коем случае не желают. «Они даже, наоборот, стремятся к тому, чтобы те войсковые земли, которые когда-то перешли в руки офицеров, потом помещиков, а через последних крестьянам, – чтобы эти земли были от теперешних владельцев отобраны в пользу казаков» [18].
В целом казачьи требования в годы Первой российской революции укладывались в рамки программы кадетской партии. В политической области казаки отстаивали учреждение конституционной монархии; в экономической – увеличение паевых наделов путём выкупа частновладельческих земель из фонда войсковых запасных, казённых и прочих земель.
Список использованных источников
1. 1905 г., октября 17. Манифест об усовершенствовании государственного порядка // Российское законодательство Х–ХХ веков в девяти томах. Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. Т. 9. –М.: «Юридическая литература, 1994. С. 41.
2. Северный Кавказ (Ставрополь). 1906. 28 февр.
3. Терек (Владикавказ). 1906. 6 июня.
4. Народная правда (Пятигорск). 1906. 5 июля.
5. Северо-Кавказский край (Ставрополь). 1906. 11 июля.
6. Крестьянский депутат (СПб.). 1906. 5 июля.
7. Специально об этом см. мою монографию: Трехбратов Б.А. Первые шаги… Выступления армейских и казачьих частей на Северном Кавказе в период революции 1905–1907 гг. – Краснодар. кн. изд-во, 1989. 128 с.
8. РГВИА. Ф. 330. Оп. 50. 5 отд. 1 стол. 1906 г. Д. 1204. Л. 6. Государственный Совет признал необходимым оказать казакам денежную помощь в размере 5,2 млн. руб. См.: Правда (Владикавказ). 1906. 24 февр.
9. Свобода жизни (Екатеринодар). 1907. 26 апр.
10. РГИА. Ф. 1278. Оп. 1 (2-й созыв). 1907 г. Д. 758. Л. 105.
11. Новая заря (Екатеринодар). 1907. 13 мая.
12. Степь широкая (Екатеринодар). 1907. 18 марта.
13. Новая заря (Екатеринодар). 1907. 8 апр.
14. Крестьянин. К наказу казаков членам Государственной думы // Новая заря (Екатеринодар). 1907. 27 мая.
15. Новая заря (Екатеринодар). 1907. 13 и 15 мая.
16. РГВИА. Ф. 330. Оп. 51. 7 отд., 3 стол, 1907 г. Д. 1723. Л. 26-27; Жизнь Северного Кавказа (Екатеринодар). 1907. 11 мая.
17. Отчёт начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска за 1904 год. Екатеринодар, 1905. С. 5; Отчёт начальника Терской области за 1904 год. – Владикавказ, 1905. С. 11.
18. Новая заря (Екатеринодар). 1907. 8 апр.
Источник: Научно-творческое наследие Фёдора Андреевича Щербины и современность: сборник материалов XII международной научно-практической конференции «Научно-творческое наследие Фёдора Андреевича Щербины и современность», г. Краснодар, 27 февраля 2012 г. / редколлегия: С.Н. Якаев и др. – Краснодар: ИМСИТ, 2012г. Тираж 150 экземпляров.