Основание новых поселений армейскими частями – общее явление для всего Северного Кавказа – от Кизляра до Тамани. Крепости (Грозная, Внезапная, Усть-Лабинская, Ставропольская, Георгиевская, Майкопская и пр.) и мелкие укрепления создавались по решению командования Кавказской линии или Кавказского корпуса по исключительно военным соображениям ...
И. А. Харитонов,
кандидат географических наук,
проректор по НИР Академии маркетинга и социально-информационных
технологий – ИМСИТ, г. Краснодар
История колонизации Кубани в XVIII–XIX вв. в трудах большинства исследователей заключается в переселении на новые или в прибытии на уже заселенные места право- и левобережья Кубани казаков-черноморцев, представителей других казачьих войск (Донского, Азовского и пр.) и крестьян из украинских и великорусских губерний [1, 2]. Хотя в ряде ранних [3] и современных [4, 5] трудов упоминаются "солдаты, обращенные в казаков" при заселении новых станиц Закубанья, роль регулярных войск в заселении территории практически не обсуждается. При этом сам термин "военно-казачья" подразумевает, конечно, участие армии, но, вероятно, только в качестве помощника переселенцам, либо понимается в том смысле, что переселение происходило в условиях войны, а сами казаки были составной частью вооруженных сил Российской империи. На самом деле участие армии в обсуждаемом процессе было гораздо масштабнее и многограннее.
Казачество действительно было составной частью вооруженных сил империи. Но при всех его боевых заслугах, оно всегда имело статус иррегулярной, вспомогательной составляющей, не способной без регулярной пехоты, кавалерии и артиллерии решать боевые тактические и стратегические задачи на театре военных действий. Собственно Кавказская война и колонизация Северного Кавказа – две стороны одной медали. Они связаны неразрывно и заключаются в действиях армии и казачества по обеспечению колонизации. Но предмет данного исследования – непосредственное участие армии в колонизации – основании новых поселений и заселении края своими представителями.
Основание новых поселений армейскими частями – общее явление для всего Северного Кавказа – от Кизляра до Тамани. Крепости (Грозная, Внезапная, Усть-Лабинская, Ставропольская, Георгиевская, Майкопская и пр.) и мелкие укрепления создавались по решению командования Кавказской линии или Кавказского корпуса по исключительно военным соображениям, и только с перемещением зоны военных действий становились мирными поселениями. Однако лишь на Кубани встречается другой вариант основания новых поселений – основание не укреплений, а новых станиц армейскими отрядами и заселение этих станиц в первую очередь отставными чинами армейских полков.
Именно для Кубани характерно наделение поселений именами регулярных войсковых частей – полков российской армии. Поскольку эти полки со времени своего основания традиционно именовались географическими названиями (Смоленский, Нижегородский, Тверской, Черниговский и пр. полки), то "полковые" названия на карте Кубани перемешаны с "переселенческими" названиями, когда станицам давались имена в честь места происхождения партии переселенцев. Но на левобережье Кубани часто встречаются необычные для обыкновенных казачьих или крестьянских поселений нерусские и неукраинские названия: Апшеронск, Имеретинская, Самурская, Мингрельская, Эриванская, Кабардинская... Уж их-то никак нельзя спутать с "переселенческими" названиями.
Это – названия полков российской армии, навсегда вошедшие в историю Кубани.
В целом, среди кубанских населенных пунктов, прямо относящихся к предмету данного исследования, можно выделить три категории:
- поселения, основанные войсками регулярной армии в качестве военных укреплений, получившие разные названия, в том числе, и в честь конкретных полков, но заселенные гораздо позднее разными переселенцами;
- поселения, основанные войсками регулярной армии специально в качестве станиц для переселенцев, получившие разные названия, заселенные в первую очередь отставными чинами Кавказской армии;
- поселения, основанные войсками регулярной армии специально в качестве станиц для переселенцев, получившие название в честь полков российской армии, принимавших непосредственное участие в колонизации территории, заселенные в первую очередь отставными чинами Кавказской армии, причем, именно тех полков, которые и основывали эти поселения.
С точки зрения военной (армейской) колонизации Западного Кавказа можно предварительно выделить 4 периода.
1. XVIII век – основание первых войсковых укреплений. В этот период армия занималась исключительно военными делами, и укрепления гражданским населением не занимались. С 1788 по 1791 г. было устроено несколько крепостей, редутов и ретраншементов вдоль правого берега Кубани. "Названия некоторых редутов были даны по именам тех полков, которые здесь были расположены, но никаких поселений на Кубани тогда еще не существовало" [6]. Это были временные летние помещения для мелких частей войск. На зиму войска выводились на зимние квартиры в Ейское укрепление, Азов, Таганрог, в Бахмутский округ и ближайшие к Черкасску донские станицы. В честь полков российской регулярной армии, основавших эти укрепления, некоторые из редутов получили имена Казанский, Тифлисский, Ладожский и Воронежский. Только в 1802 г. при переселении на Кубанскую линию 3277 казаков бывшего Екатеринославского войска эти поселения превратились в станицы с теми же названиями и образовали Кавказский казачий полк.
Несколько раньше при активном участии армии были основаны станицы Темнолесская, Воровсколесская, Прочноокопская, Григориполисская и Усть-Лабинская, заселенные донскими казаками и образовавшие Кубанский казачий полк [5].
Среди лиц принимавших решения по непосредственному расположению и обустройству станиц (по сути – основателей поселений) следует упомянуть последовательно командовавших на Кавказе генералов И. В. Гудовича, К. Ф. Кнорринга, П. Д. Цицианова.
2. Первая треть XIX века – реализация программы переселения 1808 г. [7], проекта Н. П. Киселева и графа В. П. Кочубея [8] и проекта барона Г. В. Розена 1832 г. [9]. В этот период заселения северных и центральных районов Черномории переселенцами из Полтавской, Харьковской и Черниговской губерний роль армии, в основном, сводилась к общему обеспечению безопасности края и помощи в материальном снабжении переселенцев [10]. С 1830 г. началось сооружение укреплений Черноморской береговой линии, в первую очередь, в окрестностях Анапы и к 1840 г. На Черноморском побережье было возведено 17 укреплений, принявших, кроме военных гарнизонов, и небольшое число мирных поселенцев [10]. Здесь еще 35 лет велась кровопролитная война, поэтому роль армии в основании этих поселений переоценить нельзя.
На современной карте остались памятниками этому периоду участия армии в истории Кубани такие названия, как Кабардинка и Навагинская щель – в честь Кабардинского и Навагинского полков, а также Раевская, Головинка, Лазаревское, Новомихайловка – в память представителей военного командования.
3. 40-е и 50-е годы XIX века – основание укреплений и станиц по рр. Лабе и Белой. Именно в этот период резко возрастает роль поселенцев из солдат армейских полков, непосредственно основывавших новые населенные пункты. Общее руководство освоением территории осуществлялось высшим кавказским начальством: командирами Кавказского корпуса генералами от инфантерии бароном Г. В. Розеном, Е. А. Головиным, А. И. Нейгардтом и командующими Кавказской линией генералами А. А. Вельяминовым, П. Х. Граббе, Н. С. Заводовским. В начале периода особая роль принадлежала непосредственно на местах распоряжавшемуся и принимавшему решения знаменитому кавказскому генералу барону Г. Х. Зассу.
Предложение барона Засса об основании новой, Лабинской линии было принято еще в 1837 г., и в 1839 г. было закончено первое укрепление – Зассовское. В течение 1840 г. были возведены укрепление Св. Георгия на р. Урупе, Ново-Донское на р. Чамлыке и два укрепления на р. Лабе – Темиргоевское и Махошеевское. Эти укрепления были заняты войсками. Но в 1841 г. генерал Засс основал помимо новых постов и укреплений – Житомирского, Подольского, Шолоховского и Ахметовского, новые станицы, заселенные уже не войсками, а поселенцами: Урупскую, Чамлыкскую, Лабинскую и Вознесенскую [11]. 25 марта 1841 г. из казаков этих станиц и женатых нижних чинов Тенгинского и Навагинского пехотных полков сформирован Лабинский казачий полк, позже получивший имя генерала Засса [12].
В 1842–43 годах работы по устройству Лабинской линии продолжались. Самое активное участие во всех этих мероприятиях принимал Тенгинский пехотный полк, занимавший передовые позиции на новой линии фронта. Для армейских полков Кавказского корпуса обычным явлением было одновременное присутствие разных подразделений – батальонов, рот, команд – на разных участках Кавказского фронта. В описываемый период тенгинцы воевали не только на Лабинской линии. В 1842–43 годах только два батальона Тенгинского полка входили в состав Лабинского отряда, имея задачу "помогать переселенцам в их работах, оберегать их во время этих работ и вообще охранять нижнюю часть лабинского участка от нападения горцев" [11].
Не менее важную роль в освоении этого района Кубани играл и Навагинский пехотный полк. "По проекту о военных действиях в 1843 году на кавказской линии, между прочим решено было дополнить лабинскую линию поселением трех станиц на пространстве от темиргоевского укрепления до Усть-Лабинской крепости. Но чтобы не ослабить линейного казачьего войска, предполагалось обратить в эти станицы женатых нижних чинов пятых батальонов Тенгинского и Навагинского пехотных полков, назначив в каждую станицу по сто казачьих и двести солдатских семейств. Эти семейства предполагалось зачислить со всеми их детьми в казачье сословие, давши им четырехлетнюю льготу от всякой службы, кроме местной обороны, для которой выдать им достаточное количество ружей старого образца, пистолетов, шашек и боевых патронов. Продовольствие переселяемых на Лабу нижних чинов, правительство принимало на свой счет: со дня прибытия их к сборным пунктам в продолжение трех лет каждый нижний чин и ребенок мужского пола, старше семи лет, должны были получать полную дачу провианта и порционные деньги по второй категории, определенной в 1842 году для довольствия войск кавказского корпуса" [11].
Вообще, значение отставных солдат при заселении Кавказа было осознано гораздо ранее. Еще в 1819 г. генерал А. П. Ермолов выхлопотал разрешение Александра I образовать женатые роты при полковых штаб-квартирах Кавказского корпуса. "В 1837 году, т. е. в то время, когда впервые решено было приступить к устройству новой лабинской линии, Государь Николай Павлович разрешил семейным нижним чинам, которые выслужили 15-ти-летний срок и более и семейства которых находились в России, выписывать на казенный счет семейства эти к себе и оставлять при войсках до того времени, когда наступит надобность к обращению их в поселение... В 1843 году все семейные нижние чины 13-й и 15-й мушкетерских рот со всеми их детьми были исключены из состава полка и поселены в новых станицах Лабинской линии. Между прочим, тогда же одна станица, существующая и теперь, была названа в честь нашего полка Тенгинскою. Устройство и охранение новых станиц было возложено, как мы видели, кроме других войск и на батальоны Тенгинского полка." [11].
Таким образом, в описываемый период заселение колонизуемых территорий отставными солдатами Кавказского корпуса стало целенаправленной политикой правительства и командования, при сохранении роли армии в основании, обороне и материальном снабжении новых станиц.
4. В завершающий период Кавказской войны, в конце 50-х – начале 60-х годов XIX века непосредственное участие войск в колонизации новых земель стало вполне обычным явлением. Именно войска под общим и непосредственным руководством генерала Н. И. Евдокимова отвоевывали пространство, строили, заселяли первыми жителями станицы и снабжали поселенцев. "В течение последних лет Кавказской войны в Закубанском крае войска выстроили более 100 станиц" [13]. В этот период на Западном Кавказе появились наиславнейшие полки русской армии, воевавшие ранее в Чечне и Дагестане: 81-й пехотный Апшеронский, 13-й лейб-гренадерский Эриванский и 44-й драгунский Нижегородский. Кроме них на Кубань пришли другие полки, составлявшие цвет русской пехоты: Грузинский, Мингрельский, Кабардинский, Дагестанский, Ширванский, Куринский, Самурский. Кроме того, доблестно сражались и основывали новые станицы молодые пехотные полки: Имеретинский, Севастопольский, Крымский, Ставропольский, Бакинский, Гурийский и другие. Рядом с прославленными нижегородцами сражались их коллеги-кавалеристы из Тверского, Северского и Переяславского драгунских полков.
В составе Адагумского, Пшехского, Шапсугского и Даховского отрядов, вместе с казачьими полками, регулярные войска продвигались все дальше в горы и основывали новые поселения. Иногда полк основывал станицу и называл ее своим именем, например, Апшеронскую [14], Нижегородскую [15]. Чаще полк или его отдельные подразделения, действуя в составе отряда, участвовал в создании целого ряда станиц, одна из которых получала название в его честь [16, 17, 18].
Некоторые станицы получали название в честь полка, которого именно в этот период в данном месте не было, но боевые товарищи из других полков отмечали его заслуги в войне на Западном Кавказе: "В память высокой доблести и в честь жертв, принесенных нашими стрелками при завоевании Западного Кавказа, одна из станиц кубанской области и до сих пор носит имя "Самурская" [19]. В составе Адагумского отряда гренадеры-эриванцы, например, в 1862 году строили станицу Раевскую, пост на реке Бакан для водворения 3,5 тысяч казачьих семейств, освобождали устья черноморских рек Пшады, Текоса, Джубги, Небуга, строили станицу на р. Хабль, причем первыми здесь устроили огороды с посадками капусты, картофеля, овощей [20].
Действия регулярных войск не ограничивались боевой работой и номинальным основанием новых станиц. Солдаты совершили огромный объем работ, без которого любому составу новых жителей этих станиц выжить было маловероятно. Поселенцы получали не голое место, названное станицей, а вполне обустроенную инфраструктуру: "Цель была одна: вытеснять туземное население, истребляя его аулы с запасами хлеба и сена, вырубать просеки, разрабатывать дороги, устраивать мосты, промежуточные укрепленные посты и, заняв пункт, назначаемый для поселения казачьей станицы, приготовить все для ее обеспечения еще до прихода поселенцев, т. е. очистить окрестность от леса, окопать рвом, сделать из фашин, частокола и т. п. ограду, заготовить нужный для построек материал, накосить на зиму сена, свезти запас провианта и снарядов, так, чтобы в следующую зиму станицу можно было оставить лишь с небольшим прикрытием от регулярных войск..." [21].
Целью настоящего сообщения не является подробное описание всех действий войск по основанию новых станиц в Закубанье. Из приведенных выше очень беглых сведений следуют важные для предмета исследования выводы: во-первых, войска не просто основывали станицы, а полностью обеспечивали поселенцев всем необходимым; во-вторых, несмотря на сравнительно небольшое количество отставных армейских ветеранов в общем числе поселенцев, именно им, несомненно, принадлежала главная роль в первоначальном заселении станиц. В самом деле, казаки-переселенцы прибывали на место только через некоторое время, крестьяне из северных районов – еще позже, а отставные ветераны оказывались на своем новом месте жительства сразу, еще со своим полком. Естественно, что они раньше всех осваивались на новом месте, получали прямые наставления от командиров отрядов и полков, именно они встречали последующих поселян и как наиболее опытные в военном деле должны были брать на себя роль руководителей обороны после отбытия регулярных войск.
Интересна трансформация статуса отставного солдата-поселенца в последний период военно-казачьей колонизации Закубанья. Если ранее причисление к казачьему сословию, вероятно, стимулировало солдат выходить в отставку и селиться в опасных передовых станицах, то к концу войны ситуация изменилась. Приказом по Кавказской армии от 27 июля 1864 года № 237 вместе с установлением 15-летнего срока службы для нижних чинов Кавказской армии, им дано право по увольнении за выслугу лет поселяться на Кавказе с предоставлением льгот на правах поселян, без зачисления в казачье сословие [22].
Итак, регулярная российская армия внесла существенный, может быть, неоценимый материальный вклад в колонизацию Западного Кавказа. Она не только завоевала пространство, но и обустроила его. Удивительно, как низко до сих пор мы оцениваем заслуги предков перед нами. У американцев есть трогательное выражение признательности первопроходцам в лице чтимого ими генерала-топографа Фримонта, прошедшего впереди поселенцев на Дальний Запад США: "Из пепла его костров выросли наши города..." Наши полки оставляли не пепел костров, а готовые дороги, мосты, расчищенное под застройку и обнесенное оградой место, запасы строительного материала и корма для скота, склады с продовольствием и вооружением, гарантии защиты и снабжения продовольствием на первое время, наконец, самых опытных своих товарищей в качестве первопоселенцев. Но мы это забыли.
Кроме материального вклада в освоение Закубанья, российская армия оставила огромное моральное наследство. Нигде в мире нет такого количества поселений, которые с полным правом могли бы считаться прямыми наследниками славы основавших их войсковых частей. Основать мемориал Апшеронского полка – не только право, но и обязанность современных жителей Апшеронска. Чтить память Эриванского и Нижегородского полков – естественная обязанность жителей станиц Эриванской и Нижегородской. Нет других мест на земном шаре, где бы были уместны такие мемориалы.
Но что такое – упомянутые полки? Может быть, одни из многих? Нет, именно здесь, на Кубани воевали и оставили навсегда свою славу самые заслуженные полки российской армии. Самые заслуженные! Никакие гвардейские Преображенский, Семеновский, Кавалергардский не могут сравниться реальными подвигами с нашими основателями. 13-й лейб-гренадерский Эриванский не просто самый старый полк российской армии, еще задолго до Петра I, под именем Бутырского ходивший в Крымские походы. Это ведь тот самый 17-й егерский полк, который в начале XIX в. первым пришел на Кавказ и поражал современников подвигами Карягина и Котляревского. Более 250 лет доблестной боевой службы не позволяют считать его не первым в русской армии.
Но что же тогда делать с Апшеронским пехотным полком? Он-то ведь тоже не второй! Он моложе своего собрата по Кавказской войне, но заслугами ему не уступает. Это про него сложена легенда, что за исключительную доблесть в битве при Кунерсдорфе в Семилетней войне, где полк "стоял по колено в крови", его солдатам было даровано особое отличие – красные чулки (или сапоги). Это легенда, но не про другой, а именно про Апшеронский полк. И не было такой войны, где бы особо не отличились апшеронцы. С 1727 по 1881 г. он участвовал в 176 сражениях! Из него вышли известнейшие кавказские герои.
Нижегородские драгуны не знают себе равных по славе во всей русской кавалерии. Большую часть своей боевой жизни полк провел на Кавказе, оставаясь иногда единственным на весь Кавказ полком регулярной кавалерии. Он имел все существовавшие коллективные награды, а когда они были исчерпаны (в русской армии одной и той же наградой дважды не награждали), специально для него пришлось придумывать новые. Лучшие кавалерийские офицеры считали за честь служить в Нижегородском полку.
Подробное описание заслуг наших полков-основателей – предмет другого сообщения. Упомянем в заключение, что только слегка уступают первым трем и намного превосходят всех других такие полки, оставившие нам больше, чем "пепел своих костров", как пехотные Кабардинский, Тифлисский, Ширванский, Куринский, Тенгинский, Навагинский, Дагестанский, Мингрельский, Казанский, драгунские Тверской и Северский.
Слава этих полков по счастливому стечению обстоятельств досталась нам в наследство. Мы обязаны отдать им долг памяти, а после этого, если сумеем, можем воспользоваться этим наследством для повышения туристической привлекательности южной части Краснодарского края.
Литература:
1. Щербина Ф. А. Исторический очерк Кубанского казачьего войска // Кубанское казачье войско. – Репринтное издание. – Краснодар: Советская Кубань, 1996.
2. Бурыкина Л. В., "В целях удержания за русским владычеством..." О военно-казачьей колонизации Северо-Западного Кавказа в 1808–1860 годах // Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины и современность: Сб. материалов межрегион. науч.-практич. конф. – Краснодар: ИМСИТ, 2004.
3. Двухсотлетие Кубанского казачьего войска 1696–1896: Исторический очерк / Сост. П. П. Короленко. – Репринтное издание. – Екатеринодар, 1896.
4. Трехбратов Б. А. История Кубани: Учебное пособие. – Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 2000.
5. Фролов Б. Е. Заселение Кубани казаками в 1792–1864 гг. // По страницам истории Кубани: Краеведческие очерки / Отв. ред. В. Н. Ратушняк. – Краснодар: Советская Кубань, 1993.
6. Шербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. – Т. 1. – Екатеринодар, 1910.
7. ГАКК. – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 764. – Л. 2об.
8. Павловский И. Ф. О переселении Полтавских казаков на Черноморье и Тамань в начале прошлого столетия. – Полтава, 1915.
9. Новицкий В. Анапа и Закубанские поселения // Записки Кавказского отдела императорского русского географического обществ. – Т. 2. – Тифлис, 1853.
10. Шербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. – Т. 2. – Екатеринодар, 1913.
11. Ракович. Тенгинский полк на Кавказе 1819–1846 / Под ред. г.-м. Потто. – Тифлис, 1900.
12. Казачьи войска. Хроника. / Оформление Н. Саутина. – Акционерное общество "Дорваль", 1992.
13. Эсадзе В. С. Памятка тверских драгун ко дню столетнего юбилея 43-го драгунского Тверского полка. – Тифлис, 1898.
14. Богуславский П. История 81-го пехотного Апшеронского полка 1700–1892. – Т. 2. – СПб., 1892.
15. Потто В. История 44-го драгунского Нижегородского Его императорского высочества государя наследникка цесаревича полка. – Т. VIII. – СПб., 1895.
16. Протасов. История 73-го пехотного Крымского полка. – Тифлис, 1887.
17. Мартынов А. И. Краткая история 46-го драгунского Переяславского императора Александра III полка. – СПб., 1899.
18. Памятка имеретинцу. – СПб, 1913.
19. Рекалов. 83-й Самурский полк на Кавказе, в Хиве и Закаспии. 1845–1881 гг. – Ставрополь, 1911.
20. Шабанов. История лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка. – Тифлис, 1871.
21. Зиссерман А. История 80-го пехотного Кабардинского генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка (1726–1880). – Т. III. – СПб., 1881.
22. Бобровский П. О. История 13-го лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет. – Ч. 5. – СПб., – 1893.