В 1946- 1947 годах на Кубани в связи с продовольственными трудностями и голодом увеличилось число хищений и краж колхозного и личного имущества.(1) Голод и преступность были взаимосвязаны.
М.Р. Стругова
В 1946- 1947 годах на Кубани в связи с продовольственными трудностями и голодом увеличилось число хищений и краж колхозного и личного имущества.(1) Голод и преступность были взаимосвязаны.
4 июня 1947 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества», предусматривавший строгое наказание- длительное заключение в исправительно-трудовых лагерях за кражу общественного и личного имущества. Указ вышел в самый пиковый момент- новый урожай только начал созревать, до конца июля колхозникам не выдавался 15% аванс зерна. По существу это была ловушка для многих колхозников, которые, пережив голодную зиму и весну, еле-еле дотянули до уборки урожая.
Отечественные и зарубежные ученые, которые занимаются исследованием социальных конфликтов, обращают внимание на крестьянское понимание экономической справедливости. Это понимание предполагает, что минимальный доход хозяйства должен давать двору определенный уровень ресурсного обеспечения и регулировать возможность "кормить себя так, чтобы быть в состоянии продолжать заниматься земледелием".(2) Такой теоретический подход позволяет рассмотреть покушение крестьян на колхозную собственность не только как на нарушение норм, установленных советским законодательством, но и как на задачу выживания. Таким образом, с точки зрения колхозников, покушения оправдываются пониманием принципа социальной справедливости.
Наиболее массовыми из этих покушений в рассматриваемый период были кражи зерна. Однако, попадая под признаки кражи по юридическому содержанию, с социально- нравственной точки зрения подобные действия колхозников были направлены на спасение жизни членов своих семей и объясняются полуголодным существованием, низким уровнем жизни. Несправедливое распределение колхозных доходов заставляли жителей станиц рассматривать колхозное имущество как один из источников выживания. Основную массу осужденных по уголовным делам о хищениях в колхозах в тот период составляли люди, достигшие 30-50 лет, то есть те, кто материально отвечал за содержание семьи. Группы этих "преступников", включавшие 2-3 человека, состояли, как правило, из близких родственников, пытавшихся обеспечить семьям минимальное пропитание.
Голод 1947 года обусловил наиболее высокое число краж, зафиксированное за период послевоенного двадцатилетия, несмотря на ужесточение карательной политики государства. Только за один год по Указу от 4 июня 1947 года "Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества" в стране было осуждено около 200 тысяч, а за восемь лет 1,3 млн. человек. (3) Как выразился историк В.П. Попов, "формально между воровством крестьянина, вынужденного красть с колхозного поля для пропитания семьи, и правительством, которое грабило народ на основании государственных законов, разница, казалась бы, была незначительной, но в качественном отношении между ними лежит пропасть."(4) И.М. Волков, анализируя Указ от 4 июня 1947 года, считает, что он не затронул причин преступлений, которые были связаны не только с голодом и послевоенными трудностями, но и с невниманием к человеку, пренебрежительным отношением к условиям жизни крестьянства.(5)
Рассмотрим практическое применение Указа в Краснодарском крае. 23 июня 1947 г. краевая прокуратура направила письма в городские и районные прокуратуры с предложением организовать показательные процессы в сельских советах и колхозах о хищении хлеба. Цель таких показательных процессов была ясна- запугать крестьян. В июле к уголовной ответственности было привлечено 246 человек, в августе-859 (осуждено на 1 августа 575 человек, лишены свободы 473 человека), проведено130 показательных процессов, из них 86 рассмотрено в колхозах и совхозах (6)
Один из показательных процессов был проведен в колхозе "Мировая революция" Марьянского района, где в присутствии 160 колхозников три человека были осуждены за хищение 80 кг пшеницы на 12 лет пребывания в исправительно- трудовых лагерях каждый. Для суда над членами артели колхоза им. Энгельса Брюховецкого района собрали аудиторию трех колхозов- за хищение 120 кг колосков один получил 15 лет заключения в ИТЛ с конфискацией имущества, другой- 10 лет ИТЛ. Десять лет ИТЛ получил на заседании народного суда работник Армавирского совхоза в присутствии 400 работников. Показательные процессы прошли в Нефтегороском, Белореченском, Армянском и других районах.
Прокурор Архангельского района сообщил, что в регионе наблюдаются случаи, когда колхозники высказывают мнение о жестокости судебных приговоров. Например, народный суд, проходивший 9 июля в колхозе им. Димитрова, приговорил колхозника за хищение 16 кг зерна к 8 годам ИТЛ. После оглашения приговора в зале судебного заседания был слышен массовый вздох, а колхозница Е. Кузьмичева высказала такое мнение: "За 16 кг зерна дали 8 лет. Колхозник был хороший, а вот настоящие воры не попадаются". 12 июля в Архангельском районе в колхозе "Политотделец" за хищение 4 кг 300 г зерна к 5 годам ИТЛ был приговорен колхозник. После оглашения приговора председатель этого колхоза задал прокурору вопрос: "Нельзя ли выступить с ходатайством о помиловании, или заменить меру наказания принудительными работами в колхозе, уж очень велика мера наказания за 4 кг 300 г зерна?" (7)
Под грифом "секретно" в крайком из краевой прокуратуры стекалась информация "О фактах хищения колосков". Рейды подкарауливали "парикмахеров" - сборщиков колосков. 20 июня в 3 часа утра в колхозе им. Коминтерна Тимашевского района была задержана колхозница, которая нарезала 1 кг 900 г колосков, за что была осуждена на 5 лет (!) лишения свободы. К 10 годам ИТЛ с конфискацией имущества были осуждены четыре члена артели колхоза "Зелихан" Шовгеновского района, которые настригли 30 кг колосков. В колхозе Кржановского Ново- Титаровского района за 2,5 кг колосков колхозницу осудили на 5 лет ИТЛ. К 20 годам заключения (!) в ИТЛ каждая были приговорены 2 колхозницы за хищение зерна с массивов Ильского совхоза Северского района. В Темиргоевском районе 3 августа в колхозе "Путь хлебороба" были задержаны 10 сборщиков колосков, которые несли домой от 6 до 14 кг зерна. В вещах колхозницы-сборщицы колосков колхоза "Первая пятилетка" Тимашевского района было обнаружено 11 кг колосков. Комбайнер армавирского колхоза им. Калинина присвоил 3 кг колосков. Количество пойманных с поличным и осужденных колхозников росло день ото дня. (8)
В 68 (из 78) районах края для охраны урожая были созданы 2444 молодежных контрольных поста, на которых дежурили 9 тысяч комсомольцев. Было построено 744 вышки, на которых дежурили более 7 тысяч пионеров и школьников. 810 комсомольцев работали объездчиками. Этими постами было предупреждено более 300 случаев краж зерна. (9)
В докладной записке от 28 июля 1947 г. Г.М. Маленкову, заместителю председателя Совета Министров СССР, по результатам проверки Краснодарского края контролерами министерства госконтроля (его возглавлял Мехлис Л.З.) сообщалось, что за хищение зерна в крае привлечены к ответственности 246 человек (их них 175 осуждены по закону от 4 июня 1947 г.). На пунктах "Заготзерно" задержано с похищенным зерном 175 человек, 89 человек уже осуждены. Более 2 тысяч человек из городов края командированы в колхозы в целях обеспечения сохранности хлеба на токах. (10)
Из колхозов поступали сведения о том, как применяется этот новый закон. Например, в Кавказском районе во время уборочной страды было зафиксировано 66 случаев хищения зерна, задержано 87 человек, осуждено 37 человек. Председатель колхоза Магнитострой Каневского района говорил так :"От домашнего вора не убережешься. Если наказывать всех, кто совершает преступления, то нас всех пересажают".(11) В Сталинском районе, например, в период уборки за хищение государственной собственности возбуждено 20 следственных дел, привлечены к ответственности 24 человека, 10 человек осуждены; в Тимашевском районе 14 человек осуждены, в Гражданском возбуждено 43 дела, осуждены 37 человек. (12)
15 сентября 1947 г. вышло постановление бюро крайкома № 365 "О мерах по усилению охраны и сохранности кукурузы, подсолнечника, риса, сахарной свеклы и других культур". МВД края необходимо было тщательно проверить охрану в колхозах, совхозах, пунктах "Заготзерно" и других объектах, связанных с хранением зерна, отстранив лиц, не внушающих доверие; заново проверить охрану в колхозах, на токах дополнительно усилить охрану зерна. В Краснодаре необходимо было создать оперативную группу милиции по обслуживанию хлебного городка (Краснодарский хлебный городок был расположен на площадке между станцией Краснодар-2 и городской веткой, имел емкость 11,5 тысяч тонн из четырех складов, кроме того- каменное покрытие для ссыпки зерна на 10,5 тысяч тонн. Территория Хлебного городка составляла 27 тысяч квадратных метров, была огорожена проволочными заграждениями, охранялась военизированной охраной и сторожевыми собаками); дорог, ведущих к нему в Покровский район; создать опергруппы по обслуживанию зерновой перевалочной базы у реки Кубань, дорог, ведущих к ней и на рынках кожзавода, Новом, Сенном, Дубинском, на мельзаводах, 3 подвижных оперативных группы по трассам Краснодарского узла. Кроме того, говорилось о создании оперативных групп милиции в районах на трассах, по которым вывозили хлеб. (13)
Несмотря на Указ, массовое воровство зерна продолжалось и своего апофеоза достигло осенью 1947 года, когда, чтобы завершить хлебопоставки, начали проверять колхозные амбары, перевешивать семенной, фуражный и оставленный на трудодни зерновые фонды, искать "излишки". Понятное желание крестьян и председателей хоть каким-то образом создать себе запас до следующего урожая (спрятать зерно в отходах, свернуть обмолот и пр.) обернулось обвинениями в "антигосударственной и антиколхозной политике", а также судом и тюремным заключением многих кубанских председателей колхозов и бригадиров.(14)
Невыполнение минимума трудодней
Примерный устав сельхозартели 1935 г. устанавливал взыскания, вплоть до исключения из колхоза, для тех его членов, кто не вышел без уважительной причины на работу, юридически эта форма повинности была закреплена 1939 г. Постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г. для всех трудоспособных колхозников (женщин от 16 до 55 лет и мужчин от 16 до 60 лет) определялся обязательный годовой минимум трудодней- от 60 до 100 в различных районах страны. В апреле 1942 г. он был повышен до 100-150 трудодней специальным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б). В нем же была установлена обязательная выработка трудодней по периодам сельхозработ для взрослых колхозников и зафиксирован обязательный минимум трудодней (50 в течение года) для подростков-членов семей колхозников. Повышенный на период войны этот минимум в 1947 г. был сохранен по рекомендации февральского 1947 г. Пленума ЦК ВКП (б) и утвержден Постановлением Совета Министров СССР от 31 мая 1947 г. (№1829) (15)
Чтобы проследить за исполнением этой повинности колхозников, государству требовались действенные методы обеспечения ее реализации. Особенности существовавшей модели экономики предопределили в первую очередь внеэкономический, репрессивный характер этих методов. В соответствии с Примерным Уставом сельхозартели трудоспособные члены колхоза, не выработавшие минимума трудодней, подлежали исключению из него и теряли права членов колхоза. За невыход без уважительной причины на работу, недоброкачественный труд и другие нарушения устава к колхознику могли быть применены следующие взыскания: переделка недоброкачественно выполненного задания без начисления трудодней, предупреждение, порицание на общем собрании, занесение на черную доску, штраф до 5 трудодней, перемещение на низкооплачиваемую должность, временное отстранение от работы. Крайней мерой воздействия считалось исключение из колхоза.
В годы войны вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1942 г. "О судебной ответственности колхозников за невыполнение минимума трудодней", в соответствии с которым трудоспособные колхозники, не выработавшие без уважительной причины обязательного минимума трудодней, предавались суду и карались исправительно- трудовыми работами в колхозе сроком до 6 месяцев с удержанием из оплаты до 25% в пользу сельхозартели. Кроме того, они лишались приусадебного участка. Постановлением правительства от 31 мая 1947 г. судебная ответственность колхозников за не выполнение минимума трудодней сохранялась в мирное время. (16)
Одной из важнейших форм борьбы колхозников за выживание в условиях голода 196-1947 годов было уклонение от обязательных повинностей. Главным для них было рациональное, с их точки зрения, распределение трудовых ресурсов двора, так как оплата труда в сельхозартелях была чрезвычайно мала. В 1946 году 47 колхозов Кубани, например, не выдали ни одного грамма зерна на трудодни, 12- не заплатили ни одной копейки.(17) Оплата по трудодням в совокупном доходе российской колхозной семьи, по подсчетам историков, в 1946-1950 годах составляла лишь 15-20 %. Указанные обстоятельства заставляли крестьянина искать возможность сокращения трудового участия в общественном хозяйстве в пользу своего приусадебного. По подсчетам О.М. Вербицкой, на протяжении 1946-1959 гг. ежегодно от 12 до 19% российских крестьян годового минимума трудодней не выполняли.(18) Вообще не участвовали в общественных работах от 1,5% до 2,5% трудоспособных колхозников.(19)
В.М. Зима считает, что в ответ на бескорыстную помощь государству в годы войны деревня была наказана голодом 1946-47 годов. Под предлогом укрепления дисциплины началось преследование колхозников, рабочих совхозов и единоличников. Вместо того, чтобы дать колхозам возможность самим решать хозяйственные вопросы и право распоряжаться произведенной продукцией, правительство вновь пошло на применение устрашающих мер, чтобы заставить людей бесплатно работать в колхозах.(20).
Тем не менее жесткая политика в отношении уклонявшихся от исполнения отработочной повинности в колхозе не принесла желаемых результатов. Практически сразу после войны в высших органах государственной власти обсуждался вопрос о ее низкой эффективности. В 1947 году в докладной записке заведующего отделом Совета по делам колхозов В. Чувикова А. Андрееву отмечалось, что "привлечение к судебной ответственности колхозников за не выработку минимума трудодней не дает должных результатов и в то же время ведет к массовой судимости колхозников". Предлагалось "заменить меры судебного порядка мерами экономического воздействия".(21)
Из Краснодарского края в Совет по делам колхозов были направлена записка "Об ответственности колхозного двора за работу в колхозе членов его семьи" от 25 января 1947 года, автором которой был секретарь Павловского райкома партии А.С. Шумилин, сторонник жестких мер. Он вносил предложение о том, что наряду с существующим правилом о выработке минимума трудодней необходимо установить для каждого колхозника обязательный твердый минимум в месяц его выхода на работу. Таким образом, колхозники, не связанные с домашним хозяйством, не обремененные детьми, должны сделать в месяц не менее 24 выходов на работу. Тех же колхозников, которые связаны непосредственно с работами в личном хозяйстве, матерей, имеющих детей, обязать выходить в месяц не менее 20 дней ("10 дней достаточно для личного хозяйства"). Кроме того, секретарь предлагал все эти мероприятия закрепить эффективными мерами, например, если колхозник после всех предупреждений и взысканий (параграф №17 Устава сельхозартели) не выполняет минимум трудодней, то его неплохо бы исключить из колхоза и отослать в многоземельные и малонаселенные районы Советского Союза, как это делалось в казачьих станицах раньше или осуждать к тюремному заключению. (22) Инициатива "снизу" была услышана в правительстве. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 года "О выселении в отдаленные районы страны лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный и паразитический образ жизни" в 1948-1952 годах из Краснодарского края было выселено 661 человек. (23)
В 1946 г. в крае были судимы 5884 колхозников, не выполняющих минимум трудодней, из них 2091 человек были оправданы или дела прекращены. В том числе из них: 80 человек- инвалиды 2 группы, 155- имеющие грудных или малолетних детей, 16- подростки, не достигшие 16 летнего возраста, 621- по болезни или уходу за больными. Прокурор края в аналитической справке П.И. Селезневу от 26 мая 1947 г. обвинял руководство колхозов в несоблюдении правил, по которым правление выносило вердикт о невыполнении минимума трудодней и предании колхозника суду. По уставу сельхозартели правление колхоза прежде, чем передать дело в суд, должно выяснять, существовали ли уважительные причины у колхозника, по которым он не выполнил минимум трудодней (в его присутствии). Например, в 462 случаях колхозники не вызывались на правление и их судьба решалась в их отсутствии. В 52 случаях вопросы колхозников, не выработавших минимума, вовсе не рассматривались на правлении. В некоторых районах количество лиц, без причин преданных суду, было особо значительным, их дела были прекращены либо оправданы (например, в Гражданском районе-50 колхозников, в Крыловском-67, в Ладожском-41, Отрадненском-48, Павловском-68, Спокойненском-102, Тихорецком-61). (24)
Однако, прокурор в своих письмах в крайком говорил лишь о несоблюдении процессуальных норм. В его справке не прозвучал анализ социальных причин, порождавших невыход колхозников на работу- истощение многих кубанских колхозников от голода. Но об этом знали в крайкоме из секретных писем, которые приходили из районов. В них звучали явная обеспокоенность ситуацией и просьбы о помощи. 24 июля 1947 г. секретарь крайкома И.И. Поздняк послал в ЦК ВКП(б) информацию "О тяжелом положении в снабжении хлебом рабочих, специалистов МТС края". В ней говорилось, что члены семей, а также часть работников МТС и МТМ хлебными карточками не обеспечиваются, а с 1 августа полностью снимаются с карточного снабжения. Отсутствие продовольственных фондов и ограниченное количество получаемого хлеба в МТС отрицательно сказывается на работе, особенно ремонтных мастерских. Были случаи, когда в Ольгинской, Медведовской и ряде других МТС токарей и слесарей отправляли из больницу как неспособных работать от истощения. Многие специалисты и рабочие уходят с работы. Ресурсы края не позволяют снять остроту обеспечения хлебом. Секретарь крайкома просил решить этот вопрос в министерстве сельского хозяйства. (25) Секретарь Крымского района 5 мая 1947 г в секретной информации сообщал П.И. Селезневу, что в 28 колхозах района исключительно тяжелое положение с питанием колхозников, трактористов, особенно детей. Он объяснял это тем, что на трудодни в 1945 и 1946 гг. колхозники почти ничего не получили, если не считать 250-300 г зерна на трудодни за полугодие. «Много пухлых и есть ряд случаев смертности от голода», много невыходов колхозников на работу по причине истощения.(26)
В записке в крайком от 8 мая 1947 г. секретаря Ладожского райкома говорилось о том, что большинство колхозников района находятся в крайне тяжелом положении в связи с отсутствием хлеба: колхозы закрыли детские учреждения, прекратили кормить трактористов и совершенно не готовят для общественного питания. Если в апреле выход на работу составлял до 100%, то в мае сократился до 50%. В каждом колхозе есть от 10 до 15% опухших взрослых колхозников и детей, в колхозе "Политотделец" даже есть два смертных случая от голода. Колхозники по водоемам района ходят и собирают ракушки, рвут молодой камыш, собирают всевозможные корни растений и едят. Имеют место случаи, когда колхозники на работе падают в обморок. (27)
Секретарь Ново- Титаровского района 4 и 14 марта 1947 г. направил в крайком два письма с просьбой об оказании помощи. Он сообщал, что 133 хозяйства (в них 527 человек) колхоза им. Буденного Старо-Мышастовского сельского совета совершенно не имеют хлеба. Из них 62 человека уже сейчас находятся в тяжелом состоянии. Такое же тяжелое положение в колхозах им. Буденного, им. Крупской, им. Шевченко, им. Сталина. Внутри района все возможности исчерпаны. Людям, работающим на весенних полевых работах на прицепных орудиях и других решающих участках, необходима помощь. (28)
В начале уборочной кампании (17 июня 1947 г.) из краевой прокуратуры в районы и города пришли письма с требованием активизировать надзор за точным исполнением Постановления СНК СССР от 13 апреля 1942 г. №508 "О повышении для колхозников обязательного уровня трудодней". В более поздней справке в крайком от начальника Министерства юстиции по Краснодарскому краю от 30 июля 1947 г. давался анализ судебной практики народных судов о не выработке колхозниками минимума трудодней за вторую половину 1946- 1 квартал 1947 г. В ней говорилось, что по данным управления сельского хозяйства в Краснодарском крае не вырабатывают минимум 37738 человек, ни одного трудодня-3267 человек, всего-40905 колхозников, что составляет 8,9% к числу всех трудоспособных колхозников в крае. По районам это соотношение различно: так по 20 районам (Анапскому, Геленджикскому, Ивановскому, Гулькевическому) это соотношение составляет 2-5%; в 32 районах (Верхне- Баканском, Ново- Минском)-5-10%; в 18 районах (Ново- Кубанском, Советском, Тбилисском)-10%; в 4 районах (Абинском, Славянском, Мостовском, Псебайском)-более 10%. В 17 районах (Ленинградском, Темиргоевском) привлечено к уголовной ответственности 1-!0% колхозников, не вырабатывающих минимум трудодней; в 19 районах (Гулькевическом, Кущевском, Славянском, Тимашевском)-10-20%; в 10 районах (Белореченском, Ахтарском, Кропоткине)-20-30%; в 11 районах (Ейске, Северском, Каневском)-30-40%; в 9 районах (Ладожском, Горяче-Ключевском, Архангельском)- 40-50%; в 8 районах (Отрадненском, Брюховецком, Павловском)-более 50%.(29)
Управление прокуратуры изучило 910 уголовных дел о не выработке минимума трудодней. По составу осужденных 92,6% составляли женщины, по возрасту: от 16 до 18 лет- 69 человек (7%); до 20 лет-93, до 25 лет- 123, до 30 лет-138, до 40-248 (27%); до 50 лет-184; более 50 лет-55. Семейное положение было следующим: одиноких-152 (16,7%), семейных-690 (75,9%), членов семей военнослужащих-68 (7,4%). Основными причинами не выработки являлись: болезнь или уход за больными, беременность или маленькие дети, занятость работой в домашнем хозяйстве. Привлечено к уголовной ответственности-6762 человека, осуждено-4542 (68,7%), оправдано- 1621 человек (24,8 %).
Прокурор края привел примеры оправдательных приговоров народных судов: в Гражданском районе число оправдательных приговоров- 47,6%, в Спокойненском-38%, Ивановском-36,9%. Применение мер наказания (из 910 рассмотренных дел): к 1 месяцу исправительно- трудовых работ были приговорены 12 человек, к 2 месяцам-95, к 3-153, к 4- 165, к 5-68, к 6-219, условно-3. В письме имеются и частные примеры оправдательных приговоров. Например, народный суд Брюховецкого района осудил колхозницу из колхоза "Красный партизан" к 4 месяцам ИТР с удержанием 25% в месяц заработной платы за то, что она не выработала в первый период сельскохозяйственных работ минимум трудодней. При выяснении обстоятельств обнаружилось, что колхозница имела четырех малолетних детей в возрасте от 6 месяцев до 9 лет. Из них двое детей болели, один умер. Детские ясли в колхозе организованы не были. Судебная коллегия краевого суда отменила приговор. Другой пример- нарсуд Архангельского района осудил колхозницу из "Политотдельца" к 3 месяцам ИТР с удержанием 25% из заработка за не выполнение минимума трудодней. В краевом суде выяснились подробности: колхозница разведена с мужем, на ее иждивении находятся трое малолетних детей в возрасте от 4 месяцев до 8 лет. Яслей в колхозе не было. Приговор отменен.(30)
Вал привлечения колхозников к суду на Кубани был настолько велик, что в конце уборочной страды 30 сентября 1947 г. вышло постановление бюро крайкома "О неосновательном привлечении к уголовной ответственности колхозников за не выработку минимума трудодней".(30)
Хлебозаготовительной кампании 1947 года придавалось особое политическое значение, так как правительство намерено было справиться с голодом- острейшим социальным феноменом послевоенного времени и наверняка отменить карточную систему. Чтобы выполнить эту задачу, государство пошло по репрессивному пути ужесточения наказания за кражу зерна и усиления внеэкономического принуждения колхозников, заставляя их больше времени работать в колхозе, увеличивая минимум трудодней, наказывая за его невыполнение (отрезая участки личного приусадебного хозяйства, отдавая под суд, принуждая к исправительно- трудовым работам в колхозе).
Примечания:
1. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦД НИКК)..Ф.1072.Оп.1.Д.2822;Д.2819;Ф.4384.Оп.1.Д.66,ЛЛ.98-99,103,104
2. Безнин М.А.,. Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-1960-е) //Отечественная история. 1999.№3.С.90.
3. Попов В.П.. Государственный террор в советской России.1923-1953 гг. (источники и их интерпретация)// Отечественные архивы. 1992.№2. С.27.
4. Попов В.П.. Голод и государственная политика (1946-1947 гг.)// Отечественные архивы.1992.№6.С.40.
5.Волков И.М. Засуха, голод 1946-1947 годов// История СССР.1991. №4.С.16-17.
6. ЦДНИКК.Ф.1774-А.Оп.3.Д.655.Л.183,195.
7.Там же. Ф.1774-А.Оп.3.Д.655.Л.196.173-174
8.Там же.Ф.1774-.Оп.3.Д.655.Л.183,198.Д.859.Л.34. Ф.943.Оп.2.Д.165.Л.42,43. Ф.1630.Оп.2.Д.58.Л.7. Ф.1863.Оп.1.Д136.Л.85-86. Ф.1034.Оп.1.Д.151.Л.6
9. Там же. Ф.1774-А.Оп.3.Д.859.Л. 52, 97, 8.
10.Там же. Ф.1774-А.Оп.3.Д.859.Л.37.
11. Там же. Ф.1774-А.Оп.3.Д.860.Л.81,73.
12. Там же. Д.859.Л.90,143.Д.860.Л.176.
13. Там же. Ф.1072.Оп.1.Д.2435.Л.101. Ф.1774-А.Оп.3.Д.491.Л.16-17.
14.Там же.Ф.1774-А.Оп.3 Д.602.Л.10,141,33, 44-45,77,182,91,113,129,135,147, 150,168,175,176. Д.491.Л.45.
15. Там же. Ф.1774- А.Оп.3.Д.620.Л.27.
16. Безнин М.А., Димони Т.М Повинности российских колхозников в 1930- 1960 годы//Отечественная история. №2.2002.С.95,97,106.
17.Стругова М.Р.1946-1947 годы. на Кубани: голод или временные трудности"?// Третьи литературно- исторические чтения. Краснодар. 2001. С.238-239.
18. Вербицкая О.М. Российское крестьянство от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х- начало 60-х. М.1992.С.79,53.
19. История крестьянства СССР.т.4. Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества.1945- конец. 50-х годов. М. 1998.С.251.
20. Зима. В.М. "Второе раскулачивание" (аграрная политика конца 40-х начала 50-х годов) //Отечественная история. 1994. №3.С. 109-110
21. Попов В.П. Российская деревня после войны (июнь 1945- март 1953 гг.) Москва. 1993.С.166
22. ЦДНИКК.Ф.1384.Оп.1.Д.196.ЛЛ.1-2.
23. Население России в XX веке. Исторические очерки. Т.2. 1940-1959.Москва. 2001. С.172.
24. ЦДНИКК. Ф.1774-А.Оп.3.Д.655.Л.133-134.
25. Там же.Ф.1774-А.Оп.3.Д.640.Л.34-35.
26. Там же.Ф.1652.Оп.1.Д.180.Л.4.
27.Там же. Ф. 1034.Оп.1.Д.151.Л.12.
28.Там же. Ф.1365.Оп.2.Д.86.Л.8.
29.Там же.Ф.1774-А.Оп.3.Д.655.Л.182,159.
30. Там же Ф.1774-А Оп.3 Д.655.Л.159-161.
31. Там же Ф.1774-А.Оп.3.Д.655.Л.162.
Древности Кубани (Выпуск 20), Краснодар, 2003
Сборник научных трудов сотрудников исторического отдела Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника
Составители: Пьянков А.В., Зеленский Ю.В., Винидиктов А.П., Фролов Б.Е., Колесов В.И.
Печатается по решению Ученого Совета Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника