Под термином «расказачивание», как правило, понимается политика советской власти, направленная на ликвидацию казачества как сословия. Однако, под «расказачиванием» следует подразумевать и процесс утраты казачеством присущих ему специфических черт (особенностей самосознания, культуры). С этой точки зрения процесс расказачивания начался задолго до установления советской власти. В частности, Н.Н. Великая отмечает, что уже в первой половине XIX века масштабные переселенческие мероприятия, перестройка административных границ приводили к «размыванию» старых казачьих групп.
Е.Н. Гарбузова (г. Армавир)
Под термином «расказачивание», как правило, понимается политика советской власти, направленная на ликвидацию казачества как сословия. Однако, под «расказачиванием» следует подразумевать и процесс утраты казачеством присущих ему специфических черт (особенностей самосознания, культуры).
С этой точки зрения процесс расказачивания начался задолго до установления советской власти. В частности, Н.Н. Великая отмечает, что уже в первой половине XIX века масштабные переселенческие мероприятия, перестройка административных границ приводили к «размыванию» старых казачьих групп. [1, с. 20-21].
В пореформеннный период в результате правительственной политики, умиротворения региона, развития связей с другими областями России, притоком русского населения, развития школьного образования и других процессов происходит утрата казачеством многих прежних этно-социальных черт, к числу которых относятся, прежде всего, военно- промысловый хозяйственно- культурный тип, особенности материальной и духовной культуры [1, с. 22].
После Октября 1917 г. начинается новый этап развития взаимоотношений государственной власти и казачества. Однако, политика советской власти складывалась постепенно и неоднозначно, поскольку казачество на Юге России представляло собой силу, с которой необходимо было считаться [2, с. 45].
Большевики именовали казаков «нагаечниками», «сатрапами», «опорой самодержавия». Апогеем антиказачьей политики стал период гражданской войны, когда по отношению к казакам были применены самые жестокие меры. В период НЭПа, несмотря на нормализацию отношений между казаками и советской властью, установка на «расказачивание» сохранялась в полной мере. Но на протяжении 1920-х гг. наблюдались случаи и укрепления позиций локальных казачьих сообществ на уровне станиц, что позволяло современникам говорить об «оказачивании» [6, с. 291].
Антиказачья направленность большевистской политики проявилась и во время сплошной коллективизации, когда на Юге России донские, терские, кубанские казаки стали первоочередным объектом «раскулачивания», репессий, депортаций. [6, с. 291].
Такая политика была обусловлена в первую очередь даже не тем, что значительная часть казачества выступала в качестве оппозиции советской власти, а тем, что оно не вписывалось в новую социальную структуру общества. В соответствии с которой все группы населения, существовавшие в Российской империи, были искусственно разделены на две основные категории: трудящиеся массы и эксплуататорский класс.
Казачество же по данной классификации могло войти в обе, поскольку как писали сами большевики: «Казачество по психологии экономической делится на следующие группы: первая -привилегированное казачество, бюрократическое офицерство, постоянно пополняющее свои ряды из источника трудового казачества, более зажиточного кулачества казаков, а также из всех кадровых низших командных составов, путем боевых отличий дошедших до высоких чинов...; вторая представляет из себя трудовое казачество, которое занималось большею частью земледелием, в некоторой части своей имеющая кустарей и ремесленников» [5, с. 82-83].
Однако, выделялась и третья группа, которая и вызывала наибольшие опасения у большевиков: «между этими двумя группами казачества является нетрудолюбивое слишком воинственное казачество, для которых совершенно безразлично с кем воевать. Лозунг их - «грабь»... Эта прослойка, сливаясь с белогвардейским офицерством, стоит непроницаемой стеной между идейным красным казачеством и темным трудовым казачеством...»[5, с. 83].
Следовательно, именно воинизированное начало, образ «казака-воина» не давал покоя советскому руководству, то есть то, что поддерживалось и культивировалось на всем протяжении существования казачества [3, с. 29].
Отождествление мужчины и воина, стремление сохранить и преумножить воинскую славу предков являлось стержнем самосознания и самовыражения казаков [3, с. 29]. Оружие для казака - необходимый атрибут полноценного, свободного человека. Hе случайно, праздничная одежда казака - военная форма [7].
В то же время, не могло не вызывать беспокойства и восприятие казаков себя «первыми слугами государства», в котором идеи государственности переплетались с представлениями о Родине. Утратив самостоятельность и перейдя окончательно на государственную службу, казачество рассматривало защиту России как основную, святую обязанность [3, с. 29].
Естественно, в таком ракурсе смену политической власти казачество воспринимало как нарушение существующего миропорядка и, соответственно, как то, с чем необходимо было бороться. Во всех казачьих войсках борьба с большевиками носила всенародный характер. Это была война народа с нашествием интернациональной силы. Казаки отстаивали свои права жить и веровать по заветам отцов, а не по указке красных комиссаров [4, с 78].
Таким образом, изначально казачество, со свойственными ему представлениями, вставало в оппозицию к новой власти, а следовательно, для того, чтобы уменьшить угрозу с его стороны, советскому правительству необходимо было, прежде всего, ликвидировать особенности казачьего самосознания, культуры и быта.
В первую очередь, заметный урон казачеству наносился разрушением веками складывавшихся традиций (отношения в обществе, одежда, привычки и т.д.), культуры, принудительным отобранием земель, разрушением казачьих станиц, запрещением форм подготовки молодого поколения казачества к несению традиционной военной службе [5, с 11]. Казаки писали о том, что в казачьих областях образуется новый, чуждый природе казака мир, широким шагом идет ассимиляция, т.е крестьянизация молодого поколения [4, с 83]. Таким образом, целенаправленно осуществлялась политика по нивелированию самобытных черт казачества.
Кубанский войсковой атаман В.Г Науменко (находившийся в эммиграции) так оценивал положение казаков: «На Родине большевики всеми мерами стремятся уничтожить казачество. Раздробили они казачьи земли на мелкие административные единицы, часть земель отдали иногородцам, поставили их в привилегированное положение сравнительно с казаками. В казачьи края переселили миллионы населения неказачьего и наоборот, наиболее активный элемент из казаков расселили в отдаленные части государства. Сотни тысяч казаков уничтожили. Разорили казачьи хозяйства, разрушили школу. Распылили молодых казаков, уничтожив казачьи части. Но казачество в России живет. Во многих станицах, где казаки составляют меньшинство, в станичные советы проходят, главным образом, казаки. Во многих станицах до сего времени нарезывается земля для казаков, ушедших за границу... Дома, в родных наших краях, казачество переносит большие страдания, но оно живет и воспитывает детей своих в любви к Родине и казачеству»[4, с 17-18].
Также казаками, находившимися в эмиграции, отмечалось, что основная задача казачества сводится к тому, чтобы сохранить, хотя бы и под советским прессом, - казачий дух, казачий быт и, по возможности, не давать большевикам разлагать морально и уничтожать физически казачью силу. Что являлось возможным только посредством одной тактики- сидеть до поры до времени смирно, но в то же время, накапливая силы, как это приходилось делать русскому народу во времена татарского ига [4, с 79]. По мнению Д.С. Писаренко (также эммигранта), казак и при царях, и в революцию, и в гражданскую войну бывал часто в таких положениях, когда и до расказачения оставался один шаг, когда он был готов на все, лишь бы выбиться из невыносимого положения. Но прямого предательства, идейного массового выступления за расказачивание, открытого организованного выступления казаков против идеи казачества не доводилось наблюдать [4, с 236].
В конечном итоге, политику большевиков характеризуют как геноцид казачества, стремление растворить его в русском этносе, то есть изменить этническое самосознание. В этом отношении большой интерес представляет «Казачья памятка. Казакам на память – другим в поучение», составленная в 1919 г. членом Казачьего отдела ВЦИК, казаком Кубанского казачьего войска Л.А. Коробовым. Анализируя политику по отношению к казачеству он предостерегал: «Во избежание ошибок со стороны ответствееных революционных деятелей, раз и навсегда необходимо усвоить и помнить, что казак определяется не записью в списки и реестры, а свободолюбивой натурой и независимостью характера, совершенно не выносившего и потому никогда не знавшего рабства и угнетения. Поэтому вопрос о «расказачивании» сам по себе отпадает, так как это значило бы «разнатуривание», что может сделать время и сама жизнь, но не люди вообще,не власти, в частности»[2, с. 46].
Е.А. Букановский, председатель Терского войскового правительства, отмечал, что под влиянием репрессий и в ответ на стремление коммунистов расказачить казачество, крепнет его дух и внутри накопилось уже достаточно энергии, остающейся временно в состоянии скрытого потенциала, но будет день, когда она проявит всю свою силу [4, с 103]. Казаки сумели не без жертв сохранить свою славную самобытность, тысячелетний уклад и вековые традиции [4, с 58].
С учетом же того, что в настоящее время активно идут процессы восстановления традиций, жизненного уклада и ценностей казачества, можно отметить тот факт, что несмотря на многочисленные попытки изменить принципы и нормы жизни казаков, сделать это в полной мере не удалось.
Примечания
1. Великая Н.Н. Еще раз о расказачивании. // Материалы третьей международной Кубанско-Терской научно-просветительской конференции. Под ред. В.Б.Виноградова и С.Н. Лукаша.- Армавир, 2002 г. С. 20-22.
2. Голованова С.А. Место семьи в формировании самосознания казачества //Историческое регионоведение Северного Кавказа- вузу и школе. Материалы 7-ой региональной научно-практической конференции. Часть I. Под ред. В.Б.Виноградова и Е.И.Нарожного. Армавир – 2001, с. 45-46.
3. Емельянов Ю.Н. Генезис и региональные особенности сословной ментальности кубанского казачества (конец XVIII – 30 –е гг. XX вв.). Автореф. дис. на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Краснодар -2006.- 31 с.
4. Казачество: Мысли современников о настоящем, прошлом и будущем казачества.-М.:Собрание, 2007.-383 с.
5. Казачество России. Историко- правовой аспект: документы, факты, комментарии. 197-1940 гг./ Под ред. Н.Ф. Бугая, А.М. Гонова.- М., 1999.- 328 с.
6. Скорик А.П., Бондарев В.А. Коллективизация и расказачивание на Юге России в 1930-х гг. Основные проблемы и перспективы исследования. // Казачество России: прошлое и настоящее: Сборник научных статей. Вып. 2. Ростов -на -Дону: Изд-во ЮНЦ РАН, 2008. С. 291-306.
7. Сопов А.В. Некоторые особенности ментальности казаков. www.SU.HISTORY.REVISIONS.htm.
Из книги: Историческая память населения Юга России о голоде 1932–1933 г. Материалы научно-практической конференции / Под редакцией Н.И. Бондаря, О.В. Матвеева. Краснодар, Типография «Плехановец», 2009. – 454 с. Прил.