В обстоятельствах, когда Октябрьская революция внесла раскол в российское общество, адыгское сообщество, оказавшись между двумя политическими полюсами, предпочло в своем большинстве сделать ставку на общерегиональные интересы и опереться на региональные политические силы. Оно продолжало прежнюю линию на локализацию регионального пространства и сохранение его от влияния общероссийских сил дестабилизации и хаоса. Поэтому в своем большинстве адыгское население поддержало своего соседа – казачество. И выразило поддержку Кубанскому краевому правительству, оппозиционно настроенному по отношению к большевикам.
Р.М. Машитлев, кандидат исторических наук,
декан факультета регионоведения и международных экономических отношений
Академии маркетинга и социально-информационных технологий (ИМСИТ)
В обстоятельствах, когда Октябрьская революция внесла раскол в российское общество, адыгское сообщество, оказавшись между двумя политическими полюсами, предпочло в своем большинстве сделать ставку на общерегиональные интересы и опереться на региональные политические силы. Оно продолжало прежнюю линию на локализацию регионального пространства и сохранение его от влияния общероссийских сил дестабилизации и хаоса.
Поэтому в своем большинстве адыгское население поддержало своего соседа – казачество. И выразило поддержку Кубанскому краевому правительству, оппозиционно настроенному по отношению к большевикам.
Отношения с соседями для адыгского этноса были значительно важней, чем общероссийские дела. И даже конфликты, связанные с переделом земель, не могли разрушить этой ценностной установки.
1918 г. начался с определения границ и основных разделительных линий противостояния существующих в регионе сил. Между ними началась борьба за влияние в региональной социально-политической среде. Каждая из них пытается увеличить количество своих сторонников и оттеснить политических конкурентов.
Первоначально формирование добровольческих отрядов Кубанское правительство возложило на полковника С.Г. Улагая, но ему не удалось с этим справиться. Он заявил, что казаки неохотно идут в добровольцы (Филимонов А.П. Кубанцы // Белое дело. Кн. 2. М., 1992. С. 143.). Противоборствующие силы различными путями пытались привлечь на свою сторону адыгов Северо-Западного Кавказа. Причиной тому было то, что у адыгов было и оружие, и исторически сложившиеся навыки ведения военных действий (Раенко-Туранский Я.Н. Адыги до и после Октября. Ростов н/Д., 1927. С. 61.).
Политические противоречия между Кубанским правительством и образовавшейся уже к тому времени Добровольческой армией усложняли условия набора в армии. Невзирая на все усилия, руководителям Добровольческой армии так и не удалось создать на Кубани постоянно действующие вербовочные пункты. Работа их представителей носила полулегальный характер: официального разрешения на подобного рода деятельность они от Кубанской Рады так и не получили.
В протоколах заседания Совета Кубанского краевого правительства от 13 января 1918 г. отмечено: член правительства Паша-Бек Султанов сообщил о двух офицерах с Дона, вербующих среди горцев добровольцев (ГАКК. Ф.р-10. Оп. 2. Д. 7. Л. 7.). По другому рассмотренному вопросу было принято вполне конкретное постановление о признании недопустимым разрешать разным лицам формирование добровольцев для Дона и Терека на территории Кубанского края (Там же. Л. 10.). Создать на Кубани большие воинские формирования Добровольческой армии так и не удалось.
У генерала Корнилова перед Первым Кубанским «ледяным» походом была ещё возможность получить помощь от горцев Кавказа. Были посланы офицеры с поручением войти в связь с лицами, стоявшими во главе горских народов, и набрать добровольцев. Эта же задача была дана генералу Эрдели, находившемуся в Екатеринодаре для связи с Кубанским правительством и атаманами. 20 января 1918 г. генерал И.Г. Эрдели прислал телеграмму, что он приезжает в Ростов вместе с князем Давлет-Гиреем, который обещал выставить до десяти тысяч черкесов.
Князь Давлет-Гирей приехал в Ростов, подтвердил Л.Г. Корнилову предложение, сделанное генералу Эрдели, указав, что в течение двух недель он обязуется выставить две тысячи черкесов, а остальные им будут выставлены в течение 1,5–2-х месяцев. Но за это, кроме вооружения и довольно значительного денежного содержания для черкесов, он просил выдать ему единовременно около миллиона рублей (Лукомский А. Из воспоминаний // Архив Русской революции. Т. 5. М., 1991. С. 147.).
А.С. Лукомский в своих воспоминаниях отмечает, что генерал Корнилов готов был рискнуть. «Но генерал Алексеев категорически отказал в выдаче столь значительной суммы денег; он сказал, что совершенно не верит в выполнимость этого проекта, но что если генерал Корнилов все же хочет рискнуть, то он на это может дать всего двести тысяч рублей. Князь Гирей не согласился и, обиженный, уехал в Екатеринодар» (Там же.).
Анализируя складывающуюся в регионе ситуацию, можно предположить, что предлагаемый Давлет-Гиреем проект мог быть осуществлён. Выставить указанное количество черкесов было вполне реальным, но не было гарантии, что вооружённые формирования из адыгов Северо-Западного Кавказа будут принимать участие в военных действиях за пределами своего региона. И это обстоятельство вызвало сомнения со стороны генералов Добровольческой армии.
Кубанское правительство также беспокоила общая малочисленность своих сил. Тем более что тогда же против него выступили большевистские отряды из фронтовиков Майкопского, Таманского и частично других отделов.
В связи с этим Краевое правительство рассчитывало привлечь Черкесский конный полк, дислоцировавшийся в пределах Кубанской области (Трут В.П. Казачий излом. Ростов н/Д., 1997. С. 76.). Во многих станицах и хуторах в связи с этим казаки совместно с крестьянами выносили требования отстранения от власти Филимонова и Быча, выхода из области частей «дикой» дивизии и юнкеров (Сухенко А.Д. Добровольческое движение на Юге России: Дис… канд. ист. наук. Ростов н/Д., 2000. С. 106.).
Следующим шагом Краевого правительства стало вооружение адыгов в аулах для несения гарнизонной службы (ЦДНИКК. Ф.-1774-р. Оп. 2. Д. 251. Л. 3.). Но на этот этап организовать крупные военные силы Кубанскому правительству так и не удалось.
Наибольшую опасность для себя Кубанское правительство видело в частях 39-й дивизии Кавказской армии, которая в результате демобилизации направлялась в эшелонах к кубанской границе. Эти демобилизованные части с Турецкого фронта стали причиной первого в регионе столкновения большевистских отрядов с Кубанским правительством.
Чтобы фронтовики не попали под влияние «буржуазно-эсеровских» агитаторов, новороссийскими большевиками, возглавляемыми А.А. Яковлевым, решено было перехватить их. Доехав до станции Георгие-Афипской, отряд вынужден был покинуть свои вагоны и продвигаться пешком до станции Энем. Причиной тому послужил выехавший навстречу их составу пассажирский поезд.
На станции Афипской никаких боевых действий отряд не произвёл. Но уже на подходе к Энему отряд выделил часть своих бойцов – «для прочёса аула Тахтамукай, в котором разоружили сотню черкесов, несших гарнизонную службу. Рядовые черкесы были распущены по домам, а два офицера взяты в плен» (Там же. Л. 4.). Фактически аул Тахтамукай стал первым населенным пунктом, который атаковали новороссийские большевики, захватив там заложников-черкесов (ЦДНИКК. Ф.-2830. Оп. 1. Д. 108. Л. 2.).
Неумелые действия большевистского отряда, низкий уровень их военной подготовки позволили войскам Кубанского правительства одержать победу. Понеся серьёзные потери и оставив артиллерию, большевистский отряд отступил, разбившись на несколько групп (Раенко-Туранский Я.Н. Адыги до и после Октября. Ростов н/Д., 1927. С. 51.). Одна группа взяла направление на аул Афипсип, где и была разоружена и полностью уничтожена (ЦДНИКК. Ф.-1774-р. Оп. 2. Д. 251. Л. 6.).
Итак, в первом вооруженном столкновении с большевиками у станции Энем Кубанское правительство одержало победу, в этом не последнюю роль сыграло участие адыгов.
Есть немало воспоминаний об этом сражении (Кубанец. 1917 и 1918 годы на Кубани. Екатеринодар, 1919; Полуян Я.В. Очерки Гражданской борьбы на Кубани. Краснодар, 1921; Ладоха Г. Очерки гражданской борьбы на Кубани. Краснодар, 1923 и др.). Кубанское правительство смогло выставить всего 500–700 человек против большевиков, насчитывающих до 4 тысяч человек (Сивков С.М. Указ. соч. С. 136.). В эту армию вошли воинские части: офицерский отряд войскового старшины Галаева, гвардейский дивизион юнкеров Кубанского Софийского училища, мобилизованные казаки станицы Пашковской, Черкесский полк Туземной дивизии и ещё 150–200 «неорганизованных» черкесов.
Стоит учесть и такой факт: в отряде войскового старшины П. Галаева была черкесская сотня в 200 сабель при 11 пулеметах, организованная ротмистром Улагаем (Возрожденные полки Русской армии в белой борьбе на юге России / Под ред. С.В. Волкова. М., 2002. С.318). Таким образом, общее количество адыгов, принимавших участие в Энемском бою, составляло примерно 350–400 человек, т. е. значительную часть всей выставленной Кубанским правительством армии. Раенко-Туранский отмечал: «В Энемском бою черкесы сыграли большую роль в победе белых и поражении красных…» (Раенко-Туранский Я.Н. Адыги до и после Октября. Ростов н/Д., 1927. С. 74.).
Появление в аулах вооруженных отрядов, возглавляемых зачастую русскими офицерами, связано с опасностью, исходящей из прилегающих сёл и хуторов. Основными источниками организации антибольшевистских военных групп становятся адыгские аулы. Так, в ауле Блечепсин помещики Дерев Нану и Адыль-Гирей вооружали черкесов своего аула и создали отряд. В феврале 1918 г. есаулом Щербиной был организован отряд в ауле Адамий. В нём было 500 черкесов и примерно столько же казаков, общее число бойцов отряда составляло 1000 чел. (Там же. С. 52.).
На начальном этапе Гражданской войны адыги не имели реальной поддержки со стороны Кубанского правительства в силу его слабости. В сообщении начальника казачье-черкесского добровольческого отряда прапорщика Дудкина атаману станицы Старокорсунской говорится о революционном влиянии фронтовиков на казаков его станицы и других населенных пунктов.
«12 февраля 1918 г. первым делом казаки завели переговоры с рязанскими большевиками, затем хотят заключить мирный договор и разойтись по домам, – пишет Дудкин. – Нет сомнений, что рязанцы и те, кто съехались туда из Князе-Михайловской, из Царского Дара, Бжедуховского, села Белого и с большевистских хуторов, скажут и пообещают не выступать, но как только уедут пластуны, они (большевики – М.Р.) сейчас же займут Габукай, а если этого не сделают, то дадут помощь наступающим на Адамии и Ульский и другие населённые пункты… я прошу немедленно дать смену и придать ей больше офицеров» (Борьба за власть Советов на Кубани в 1917-1920 гг.: сб. документов и материалов. Краснодар, 1957. С.173.).
После того как казаки станицы Рязанской оставили свои позиции, большевики вырезали часть мужского населения Габукая, оставшиеся ушли в горы (Первый кубанский «ледяной» поход / под ред. С.В. Волкова. М., 2001. С.225.). В результате усиленных атак были заняты красными аул Габукай, первый и второй Нешукай, Кунчукохабль и Джиджихабль; в дальнейшем эти отряды направились на аул Вочепший – навстречу отрядам Кубанского правительства. С продвижением большевистских войск отряды черкесов и казаков отступали с крупными потерями, при этом большая часть адыгов была захвачена в плен (Раенко-Туранский Я.Н. Указ. соч. С. 55.).
Основные атаки большевистских войск Майкопского отдела приходились на аулы. Продвижение отрядов Толкачева, Погибельного, Рязанской и Белореченской рот к Екатеринодару проходило по дорогам, идущим через адыгские аулы, которые к тому времени были неплохо вооружены. Опасаясь при обходе аулов удара в тыл, большевистские отряды брали их с боем.
В организации черкесских отрядов самообороны сыграли большую роль адыги Чесебиевы, Казаноковы, Шабановы. Уже к 6-му февраля по всем ближайшим к Габукаю аулам создаются черкесские сотни. Отряд Султана Каплан-Гирея был собран в ауле Габукай и составил около 1100–1200 человек, из них 700–800 черкесов и 400 казаков (Сивков С.М. Указ. соч. С.193.).
Особую роль в формировании вооруженных отрядов сыграли кадровые офицеры Черкесского полка. Попав в Екатеринодар в начале 1918 г., они начали формировать черкесские отряды для борьбы с большевиками (ГАСК. Ф.р-1919.Оп.1.Д.161.Л.7; Возрожденные полки Русской армии в белой борьбе на юге России / под ред. С.В. Волкова. М., 2002. С.318.).
В отряде капитана Покровского была черкесская сотня под командованием полковника Султана Крым-Гирея. После оставления Кубанским отрядом Екатеринодара все черкесские отряды были сведены в Черкесский полк под командованием генерала Султан Келеч-Гирея. Состав полка – около 900 всадников с пулеметной командой ротмистра Добровольского (Возрожденные полки Русской армии в белой борьбе на юге России / Под ред. С.В. Волкова. М., 2002. С.318.).
Особенность горских военных формирований в составе антибольшевистских сил – отсутствие единой национальной армии и, соответственно, единого командования. В свою очередь во многих отрядах как Кубанского правительства, так и в частях Добровольческой армии существовали черкесские вооруженные формирования. Численность этих частей была различной и зависела во многом от территории прохождения военных действий.
Адыги активно включились в Гражданскую войну; значительная их часть заняла антибольшевистскую позицию. При этом по существу адыги не разделяли позиций ни «белого», ни большевистского движения, а ориентировались на местные региональные силы.
Вследствие этого неудачей закончилась попытка мобилизовать адыгов в Добровольческую армию. Она провалилась не только по причине неприятия её краевыми властями, но и потому, что адыги вовсе не разделяли идеологии «белого дела».
Конференция «Ф.А. Щербина и народы Юга России. История и современность», 2006 г., февраль, Краснодар