При анализе исторических свидетельств, дающих представление о последствиях набегов горских хищников, как представляется, недостаточно внимания уделяется рекрутским квитанциям. Они выдавались родственникам, либо владельцам убитых «набежчиками» людей и содержали определенную информацию об обстоятельствах произошедшего. Прежде, чем выдать такую квитанцию, проводилось тщательное расследование, в результате которого и выявлялись факты, связанные с гибелью человека и законностью требований его наследников на обладание квитанцией.
Ю.Ю. Клычников
доктор исторических наук, профессор кафедры истории государства и права
России и зарубежных стран Пятигорского государственного лингвистического университета
При анализе исторических свидетельств, дающих представление о последствиях набегов горских хищников, как представляется, недостаточно внимания уделяется рекрутским квитанциям. Они выдавались родственникам, либо владельцам убитых «набежчиками» людей и содержали определенную информацию об обстоятельствах произошедшего. Прежде, чем выдать такую квитанцию, проводилось тщательное расследование, в результате которого и выявлялись факты, связанные с гибелью человека и законностью требований его наследников на обладание квитанцией. Статистический анализ этих достаточно многочисленных, что само по себе наглядно, документов [1] требует отдельного исследования, но суть содержащейся в них информации можно понять, рассмотрев в качестве примера одно из дел этой серии.
Так, 9 декабря 1848 г. на имя Ставропольского гражданского губернатора пришел императорский указ, в котором содержалась следующая информация: «По указу Его Императорского Величества, Правительствующий сенат слушали: прошение не служащего казака 2-го Ставропольского казачьего полка станицы Темнолесской Василия Нечаева, коим просит о выдаче за убитого горскими хищниками родного брата его Илью рекрутской квитанции. Приказали: прошение казака Нечаева препроводить при указе к Ставропольскому гражданскому губернатору с тем, чтобы собрать по содержанию онаго надлежащие сведения и по рассмотрении представил Правительствующему Сенату свое заключение с возвращением самого прошения» [2]. Сам Илья Нечаев погиб в 1829 г., но лишь спустя 19 лет встал вопрос о компенсации его родственникам. При этом процесс рассмотрения прошения Василия Нечаева явно затягивался, и это, видимо, был не единичный случай, а общепринятая практика.
Во всяком случае, наряду с другими, подобными прошениями, дело Нечаева рассматривалось спустя пять лет Ставропольской казенной палатой. Отчитываясь перед губернатором, ее чиновники 15 марта 1854 г. докладывали, что «вследствие предложения Вашего Превосходительства от 23-го января 1853 г. № 172, Ставропольская казенная палата имеет честь представить, что по оному для собрания всех прежних сведений и доказательств к выдаче зачетных рекрутских квитанций за убитых горцами крестьян Ставропольской губернии: Калошина, Хохлова, Ерохиных, Нечаева, Водопшина, Шеховцовых, Тарарыева и Мордвицкого требовались от Ставропольской палаты государственных имуществ производившиеся об них подлинные дела, а по рассмотрении оных (кроме Водопшина) оказались о Федоре Калошине и Марке Хохлове, что в выдаче за них родственникам их рекрутских квитанций Казенною палатою было отказано по не произведению формального об убийстве их следствия, о чем, хотя палатою государственных имуществ и было предписано 25 того ноября 1844 г. № 13552 Пятигорскому земскому суду и о побуждении его к тому представлено ею 31-го мая 1846 г. № 5468 Вашему Превосходительству. О Василии и Акиме Ерохиных, убитых в сентябре 1831 г., Кавказским областным правлением предписано 26 марта 1832 г. № 178 тому суду о учинении дознания действительно ли убиты те Ерохины. Но были ли о всех тех крестьянах Калошине, Хохлове и Ерохиных производимы следствия и что по оным открылось сведения в Казенной палате нет. О Илье Нечаеве, из сообщения Штаба командующего войсками на Кавказской линии и Черномории от 3(?) марта 1830 г. № 338 видно, что в оном производилось дело по просьбе однодворки села Надежды Ефимьи Смоляковой о выдаче ей зачетной квитанции за убитого горцами 14-го сентября 1829 г. племянника ея Илью Нечаева, но чем оно и когда кончено сведений в Казенной палате также нет». Таким образом, выясняется, что Василий Нечаев был не первым желающим получить квитанцию, обладание которой давало возможность заработать на ее продаже, либо защищало от необходимости идти на службу кому-то из близких. Как станет видно из приводимых свидетельств, право на обладание рекрутской квитанцией не раз будет служить яблоком раздора между родственниками.
В уже цитируемом документе также говорилось, что «о Иване и Семене Шеховцовых, что о убийстве их начавшееся в Ставропольском земском суде по рапорту Новотроицкого старосты Азарова дело передано для исследования бывшему чиновнику Общего областного управления коллежскому асессору Безкровному, но в сем деле находится один лишь только рапорт Азарова со списком, в коем показаны убитыми не Иван, а Василий Шеховцов и Семен не Шеховцов, а Шавцов. Почему и как, из сих дел о убийстве означенных в них крестьян ничего положительного не открыто, а без произведения формального следствия о сих убитых назначать выдачу зачетных квитанций невозможно, то вместе с сим сообщено в Ставропольское губернское правление, чтобы оно предписало кому следует произвести буде возможно формальные следствия о убитых горцами крестьянах о каждом порознь: как то о Федоре Калошине, Марке Хохлове, Василии и Акиме Ерохиных, Иване и Семене Шеховцовых и по произведении прислало их в сию Палату. А о Нечаеве, Тарариеве и Мардвицком также сообщено в Штаб войск Кавказской линии и Черномории, чтобы он о первом производившееся в оном дело прислал для рассмотрения и заключения в сию Палату, а о последних так как казенной палате неизвестно были о них производимы следствия и где, т.е. в гражданском или военном ведомстве учинили выправку: были ли в оном в производстве дела о сих убитых и если были, то прислал бы и их в сию Палату. Равно и о том же предписано указом и пятигорскому земскому суду с тем, чтобы он буде производились в том суде какие либо о сих убитых крестьянах Тарариеве и Мордвицком дела или переписка, представил бы немедленно в Палату. О присылке же остального затем дела о убитом крестьянине села Северного Аверьяне Водопшине сообщено в 4-й раз в Ставропольскую палату государственных имуществ» [3].
Таким образом, приходилось проводить тщательную экспертизу обстоятельств насильственной гибели потерпевшего и аргументированно доказывать, что виной этому были «набежчики». Видимо, не так-то легко было списать «на счет черкесов» смерть человека, как это хотели сделать персонажи М.Ю. Лермонтова из «Героя нашего времени».
Не только вокруг наследства Ильи Нечаева разгорелись нешуточные страсти. Родственники Аверьяна Водопшина также старались оспорить друг у друга права на рекрутскую квитанцию. Причем, не имея ее на руках, они уже передали право на обладание ею другому человеку. С жалобой на действия родственников к начальству обратился прямой наследник убитого «казак 5 бригады станицы Круглолесской Тихон Водопшин». В прошении командиру бригады он «объяснил, что родной отец его, государственный крестьянин Пятигорского округа селения (ныне станицы) Северного Аверьян Водопшин 24 августа 1831 года убит закубанскими горцами и что в вознаграждение за это он 21 ноября 1851 года подал просьбу Вашему Превосходительству (Ставропольскому гражданскому губернатору – Ю.К.) о выдаче ему зачетной рекрутской квитанции, о чем, как ему известно, производилась переписка в канцелярии Вашего Превосходительства, но квитанции этой не получил по настоящее время. А между тем осведомился, что родные дяди его казаки Прохор и Сидор Водопшины дали доверенность ставропольскому мещанину Якову Санкову на получение означенной квитанции, почему просит распоряжения: не выдавая квитанции этой дядям его, выслать таковую к нему, как законному наследнику после отца». Об этом 20 апреля 1854 г. писал Ставропольскому гражданскому губернатору наказной атаман ген.-м. князь Эристов и просил выслать ему указанную квитанцию «для выдачи просителю» [4].
Между тем, разгорелся очередной конфликт вокруг дела Ильи Нечаева. Вскрылись новые обстоятельства, свидетельствующие, что прежние просители не имели права претендовать на квитанцию, т.к. у погибшего имелся законный наследник – его сын. Подробности можно узнать из постановления Сената, куда стекались все факты этого запутанного дела. Так, «коллежский секретарь Максим Лысенко в прошении, полученном 25 февраля 1855 года, объясняет, что Василий Нечаев предоставил за договоренную плату исходотайствование зачетной квитанции бывшему однодворцу Никифору Темилакову, а сей последний передал сие ему, просителю…». Очевидно, что такие сделки были прибыльны, и находилось немало желающих взять на себя юридические хлопоты по оформлению прав на владение рекрутскими квитанциями.
Однако «за сим и сын убитого Ильи Нечаева, кавказского линейного казачьего войска 4-й бригады станицы Надежинской, служащий казак Дмитрий Нечаев просит также о выдаче ему как прямому наследнику той же квитанции за убитого отца его. Из доставленных по сим прошениям и во исполнение указа Сената… оказывается, 1-е, что убиение горскими хищниками Ильи Нечаева подтвердилось местным разысканием, что Дмитрий Нечаев есть действительно сын убитого и прямой наследник, почему бывший Наместник Кавказский и признавал правильным зачетную квитанцию за Илью Нечаева выдать сыну его, и 2, что вследствие возникших споров на право получения сей квитанции и прошение коллежского секретаря Лысенко о передаче дела по сему предмету словесному суду или подвергнуть оное прямо судебному разбирательству, Войсковое правление… признав дело это спорным, препроводив прошение г. Лысенко в Полковое правление 4-й бригады и предписав оному сделать надлежащее судебное разбирательство. Военный совет по рассмотрении обстоятельств дела сего нашел, что коллежский секретарь Лысенко если оставался действиями Войскового правления об обращении настоящего дела к судебному разбирательству недовольным, то… ему следовало на постановление Правления, 27 января 1850 г. по означенному предмету принести Правительствующему Сенату жалобу не позже 6-ти месяцев. Но от него поступило прошение по истечении слишком пяти лет…» [5]. Исходя из приведенных доводов, Правительствующий Сенат приказал выдать рекрутскую квитанцию Дмитрию Нечаеву, что и было сделано распоряжением Кавказского наместника от 14 июня 1857 г.
Горские набеги являлись подлинным бичом для порубежного населения Северного Кавказа. Хищники грабили и убивали людей, коверкали судьбы их близких. Но, увы, как это зачастую водится, даже на этой трагедии умудрялись зарабатывать деньги. Государство, стремясь поддержать пострадавших, невольно спровоцировало такую разновидность деятельности, как торговля рекрутскими квитанциями. И страсть к наживе порой побеждала даже родственные чувства…
Примечания:
1. См. напр.: ГАСК. Ф.101. Оп.1. Д.859, 1214,1215, 1230, 1233, 1234, 1235 и др.
2. ГАСК. Ф.101. Оп.1. Д.1213. Л.1.
3. Там же. Л.55-57.
4. Там же. Л.60-60 об.
5. Там же. Л.110-112.
Вопросы казачьей истории и культуры: Выпуск 7 / М.Е. Галецкий, Н.Н. Денисова, Г.Б. Луганская; Кубанская ассоциация «Региональный фестиваль казачьей культуры»; отдел славяно-адыгских культурных связей Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т. Керашева. – Майкоп: Изд-во «Магарин О.Г.», 2011.