В "Истории Кубанского казачьего войска" Ф. А. Щербина писал: "Вопрос о происхождении казачества принадлежит к числу тех исторических задач, которые нельзя считать окончательно решенными".
С. А. Голованова,
кандидат исторических наук,
доцент кафедры истории России
Армавирского государственного педагогического университета
В "Истории Кубанского казачьего войска" Ф. А. Щербина писал: "Вопрос о происхождении казачества принадлежит к числу тех исторических задач, которые нельзя считать окончательно решенными". Эта проблема остается открытой и по сегодняшний день - как остаются до конца нерешенными задачи, поставленные историком казачества. "Не уяснены ни процессы образования первоначальных форм казачества, ни постепенный ход в их развитии, не установлены ни ближайшие причины, породившие их, ни степень их самостоятельности, не даны ответы на вопрос: кто были творцы этих форм, ставшие во главе своеобразного движения народной массы к автономии и политической свободе". На эти вопросы - на основе доступных ему исторических материалов - он попытался ответить сам.
До сих пор дискутируется вопрос о происхождении слова казак. Ф. А. Щербина признавал, что слово "казак" - тюркского корня и в его названии остались "несомненные следы заимствования русской народностью от народности тюркской чего-то готового, сложившегося". Не оставляет сомнений относительно своей актуальности вывод ученого о том, что "заимствования касались лишь названия "казак" и известных чисто внешних форм казачьего быта и организации. Внутреннее содержание казачьих форм, так называемая идейная подкладка их, была чисто русским", и сходство форм имело место только в самый момент зарождения русского казачества. Следовательно, в порядке исторической последовательности татарские казаки предшествовали русским, или точнее - южнорусским.
В историографии по проблемам происхождения казачества наметились четыре основные подхода: автохтонный, миграционный или беглоподданический, государственно-колонизационный. И, наконец, А. Г. Масалов выделил конкретно-исторический подход. Согласно данной классификации идеи Ф. А. Щербины можно отнести к миграционной версии.
Автохтонные теории происхождения казачества уводят исследователей в глубь исторического прошлого, связывая его напрямую с тюркским или славянским миром. В поле зрения Ф. А. Щербина также находился обширный материал по истории тюркских и славянских народов на Кавказе, однако пришел он, на наш взгляд, к объективному выводу о преемственности славянского населения на юге с древнейших времен вплоть до появления здесь Тмутараканского княжества.
Знаком был он и с существовавшими уже взглядами на бродников - как возможных предшественников казачества. В частности, с идеей М. А. Максимовича: бродники - как легкое подвижное войско напоминали казачью общину, пополнявшуюся русскими выходцами, почему либо не ужившимися в северных частях Руси. На этом основании он видел в "тмутараканских бродниках" начало зарождения Запорожской Сечи.
Сам Ф. А. Щербина историческим ядром русского казачества предлагал считать малороссийское, возникшее во второй половине XV в. По его мнению, именно Малороссия силой исторических обстоятельств "очутилась как бы между двух огней. С одной стороны, на нее наседали татары и турки, как на пограничную область, с другой, жали поляки и отчасти Великороссия с Литвой. Несомненно, поэтому, что в силу сопротивления в Малороссии раньше, чем в других местах, сложились казачьи общины, и шире, чем где-либо охватило народную массу стремление к свободе и независимости".
Согласно аргументации Ф. А. Щербины, "казачество появилось на смену вечевого уклада народной жизни, хотя, разумеется, и под влиянием экономических причин. Жажда свободы, стремления к народоправству были прямым следствием вечевых порядков; уход на сторону с промысловыми целями и образование новых заселений выражали разом и экономические побуждения массы, и осуществление желательных форм жизни в духе народных идеалов. При таком совпадении двойственных условий - политических и экономических - появилось и утвердилось казачество".
Анализируя пять причин образования казачества на территории Малороссии, выдвинутых Д. И. Эварницким, главной считал влияние вечевого строя на организацию казачьих общин. "Казачьи порядки были лишь продолжением вечевых, - замечал Ф. А. Щербина, - осложненных иными историческими условиями и обстоятельствами. Казачество возникло в ту пору, когда на Руси и над русским народом тяготели последствия двоякие - татарского и собственных неурядиц". Разные части Руси в этом отношении находились в различных положениях. Особенно тяжелая доля досталась Малороссии. В силу этого, считал Ф. А. Щербина, именно в Малороссии раньше, чем в других местах, сложились казачьи общины, и шире, чем где-либо, охватило народную массу стремление к свободе и независимости.
Со ссылкой на труды Ригельмана и Татищева, А. Ф. Щербина подчеркивал: "Донское казачество возникло в то время, когда существовала уже Запорожская Сечь". Он отмечал возможность его происхождения от "украинских черкасских казаков", но не исключал, что донские казаки могли быть определены великими князьями и из "российских людей".
Организация и расселение казачьих войск на Волге, Урале и Тереке у него уже не вызывали сомнений: "донцы" шли сюда с уже готовым укладом казачьей жизни и строительства и осуществляли на новых местах то, что было уже на Дону и что казалось любо и практически необходимо. Вполне ясны история и компоненты формирования Кубанского казачества: с одной стороны - черноморские казаки, носители казачьих идеалов Запорожской Сечи; с другой - донские казаки, заселившие Старую Линию Кубанской области.
Выводы автора не бесспорны, но они обладают безусловным достоинством по тщательному отбору и глубине анализа собранного материала, заставляют по-новому воспринимать многие факты начальной истории казачества. Это формирует способность к дискуссии и, следовательно, побуждает к дальнейшему движению к истине.
Конференция «Научно-творческое наследие Ф.А. Щербины и современность». Краснодар, 2004 год