Среди нравственных ценностей, издавна прививавшихся казакам, важнейшее место отводилось воинским ценностям. Сила, храбрость, полководческий талант были возведены в ранг моральных добродетелей.
Система ценностей, из поколения в поколение транслировавшаяся в казачьей среде, отличалась ярко выраженной спецификой. Среди нравственных ценностей, издавна прививавшихся казакам, важнейшее место отводилось воинским ценностям. Сила, храбрость, полководческий талант были возведены в ранг моральных добродетелей. Несмотря на строгость своих законов, запорожцы могли помиловать даже убийцу товарища, если он был выдающимся бойцом [1]. Учёные считают, что настоящим прозвищем атамана Ермака было Токмак, т. е. пест, колотушка. Прозвище подчёркивало и прославляло его физическую силу[2]. Весьма ценился практически ориентированный ум. Его отсутствие вызывало злую насмешку. «Вид казака, а ум дудака (дрофы – И.В.)» - говорили о непрактичных глупцах[3].
Чрезвычайно ценилась удачливость, благоволение свыше. «Бог не без милости, казак не без счастья» - говорилась в старинной пословице[4].
В период формирования и бытования Кубанского казачества, именно воинская система ценностей сохранила больше всего архаики. Как и встарь, казаки оставались воинами. В то время как вся остальная их жизнь существенно изменилась.
Подготовка к будущей воинской жизни начиналась с самого детства. «Кубанский казак храбр: лучшие из его качеств – неприхотливость в отношении природных условий воспитываются в нём обстановкой и средой жизни в мирное время» - писал о своих сослуживцах боевой казачий офицер[5]. По словам исследователя Н.И. Бондаря: «Дети привыкали к лошади с самых ранних лет… Это могла быть посильная работа по уходу за нею… Причём некоторые виды работы скорее воспринимались как забава, приятное времяпрепровождение, чем обременительная повинность: выпас, купание, перегон лошадей.[6]» « После 11 - 12 лет мы постоянно упражнялись в верховой езде и стрельбе…» - вспоминал казак - конвоец Тимофей Ящик[7]. В будущих воинах ценили смелость, лихость и решительность. Поэтому им порой прощали мелкое хулиганство и проказы[8]. Вообще свою гражданскую жизнь казаки долгое время рассматривали с точки зрения подготовки к войне. «Хорош на гумне, хорош и на войне» - говорили о крепком и выносливом человеке[9]. Средства, которые собирались потратить на снаряжение станичников на службу, считались священными и неприкосновенными. 30 ноября 1895 г. часовой при тенгинском станичном правлении украл 644 рубля из станичных сумм. 1593 рубля, отложенные на снаряжение казаков, он не тронул[10].
Воинская система ценностей не обошла стороной и женщин-казачек. Конечно, они видели смысл своей жизни в семье и не считали насильственную смерть нормальной. Но чтобы выжить в условиях Кавказской войны, нужно было уметь не бояться смерти и защищаться. Например, когда в 1826 г. на обоз близ Екатеринодара напали черкесы, бабы «разбили тюки да давай разносить патроны». За героизм при отражении нападения все они были награждены. Во время нападения горцев на Полтавский курень казачка Ульяна Линская утопила одного из нападавших в бочке с квасом. Ульяну чествовали как «первую бабу-геройку»[11]. При обороне печально известного Липкинского поста отличилась жена сотника Горбатко Марианна. Они убила нескольких черкесов и погибла смертью храбрых. Попав в плен, казачки оставались непримиримыми и пытались бежать при любой возможности[12]. Уже во время русско-японской войны казачки П.Л. Назаренко и Е.И Терещенко подали прошения с просьбой направить их в действующую армию в качестве сестёр милосердия[13].
Казачий героизм был бы невозможен без глубокого единства между воинами. Они, в соответствии с древней традицией, считали себя единой семьёй. Поэтому они не могли бросать друг друга в беде. На глазах близких людей казаку было стыдно отступить, проявить трусость. Наоборот, он стремился всеми силами проявить себя. «У линейцев глубоко внедрён полковой дух, без которого нет настоящего войска. Полк для них вместе знамя и родина; полковая слава дорога для них и как воинская, и как гражданская» - писал один из первых историков Кавказской войны Р.А.Фадеев[14]. «Отношения между казаками были более чем товарищескими. Общий котёл и кисет, необходимость теснее жаться друг к другу совершенно уничтожили атрибуты офицерского чинопочитания. Равно как отсутствовали и погоны. Однако соответствующая дисциплина от этого не страдала. Вечером производилась зоря с пением во всеуслышание положенных молитв и чтение приказов» - сообщил в своих мемуарах участник партизанской борьбы белых на завершающем этапе Гражданской войны И.С.Бойко[15].
Связь между сослуживцами оставалась крепкой и после возвращения их со службы. О сохранении этого принципа уже в начале XX в. свидетельствует казачий мемуарист И. Прийма[16]. «Папа мой служил действительную (службу) с Андреем Серко. Они как братья были» - рассказала старожилка станицы Челбасской В. Золоторёва[17].
Ценностные представления, определявшие функционирование семьи и общины, были тесно связаны. Принципы взаимной верности, предпочтения общего своему, снисходительности и стремления помочь были характерны для обеих сфер гражданской жизни. Высоко почитались любовь и дружество – способность следовать выше приведённым принципам добровольно и с радостью. Как и в большинстве традиционных обществ, дружная семья почиталась образцом для любого социального организма. После окончания Кавказской войны принципы гражданского общежития становятся всё более актуальными по сравнению с воинственностью.
Основой общинного порядка, прежде всего, были межличностные отношения. Поэтому общество достаточно эффективно добивалось от своих членов нужного поведения, высказывая ему своё мнение о нём. В его арсенале были и улыбки, похвала, приглашения в гости; и насмешки, обидные прозвища[18]. По словам старожила станицы Новосвободной П.Я. Романенко «…чтоб пьяный когда валялся, Боже избавь. Это презиралось. Само население следило. И также презиралось курение молодёжи[19].» Об эффективности общинного контроля над нравственностью и поведением косвенно свидетельствует мемуарист С.И. Эрастов. Он отмечал слабое распространение среди казаков второй половины XIX в. матерной брани[20].
Важнейшей задачей казачьей семьи было воспитание новых членов общины. Оно должно было обязательно дать определённый результат. Т. е., молодой казак должен был быть способным нести службу, обеспечивать семью и участвовать в жизни общины «не хуже других». Казачка – достойно исполнять женские обязанности в семье. И казак, и казачка не должны были нарушать правила общинной жизни. Постоянное противостояние с внешним миром делало отношение к ним серьёзным. И в организации контроля за соблюдением основных правил, важнейшая роль отводилась родителям. «Уже у сына деты, чуть матом – так отец батогом его или вожжами[21].» Важным элементом казачьей нравственности было отношение к труду. Известно, что труд пользовался у кубанцев уважением, презиралось лодырничество[22]. Дети рано начинали работать. Им прививали вкус к хозяйственным заботам[23]. «Тогда девять лет Маше, а она всё варит. Рано приучали к труду. В шестнадцать лет старший уже с Лаго-Наков сено стягивал[24].» Большую роль в процессе формирования отношения к труду и социализации играло встраевание в образ жизни родителей. «Спать хочется, не хочется – вставай. Мнёшь конопли. Маты встае рано – прядэ конопли[25].»
Родители были должны не только эффективно воспитывать детей, но и сами поддерживать репутацию семьи. Ведь по ней оценивали молодых людей на раннем этапе их жизни. «Надо женить сына, смотрят (невесту) по этих… По родителях[26].»
Воспитание в казачьих семьях по обычаю было строгим. Детей ограничивали, принуждали, наказывали. «Он говорил «Надо кнута дать»,… он говорил «Поплачешь»» - вспоминала М.Ф. Перепелица своего отца, человека на редкость спокойного и кроткого[27]. «Вот нам отец сказал там что сделать. Чтоб я сказала «Не хочу» или у меня было оправдание – никогда[28].» Такое воспитание должно было внушить детям дисциплину и чувство иерархии, оно было одним их способов внушить уважение к ценностям. Одновременно строгость должна было подготовить их к перенесению жизненных тягот.
В целом различие к воспитательным подходам не поощрялось общиной. Казаки должны были быть едины, и потому хорошо понимать друг друга. А для этого надо было иметь не только общие достоинства, но даже недостатки. Но в целом, если поведение детей не откланялось от нормы, родители могли позволить себе некоторые педагогические «эксперименты». «С нами, детьми, в семье не говорили так строго и никогда не наказывали, как это было у соседей» - вспоминал Ф.И. Елисеев[29].
Главными казачьими добродетелями в гражданской жизни была лояльность к обществу и умение поддерживать с его важнейшими членами нормальные отношения[30]. Очень важным было умение так разговаривать со станичным сходом, чтобы он чувствовал, что человек признаёт его власть[31].
Крайне важным считалось сохранение репутации. Ведь если она испорчена, то станичник терял возможность для активной социальной жизни. Ему, например, трудно было бы добиться избрания на какую либо должность. Ведь для этого нужно было пользоваться доверием схода[32]. Поэтому оскорбительные клички типа «вор» и «разбойник» вызывали очень бурную реакцию[33]. Уличённых в преступлениях старались опозорить на всю станицу. Например, их заставляли ходить по улицам с украденной вещью и кричать «Я вор, я вор!»[34] .
На рубеже XIX – XX вв. эффективность традиционного воспитания стала снижаться. Это было обусловлено снижением авторитета родителей, которые сами далеко не всегда вели себя в соответствии с этическими принципами и стали меньше уделять внимания детям. Так, в станице Чамлыкской дети сквернословили, тянулись к картам и выпивке. При этом старшие иногда строго наказывали их за это, а иногда не обращали внимания[35].
В этой связи необходимо коснуться эволюции такого важного социального института общины, как объединения неженатой молодёжи. Первоначально они выполняли весьма важные социальные функции. В них подростки и молодые люди узнавали правила социальной жизни, изучали фольклор, занимались спортивной подготовкой, искали себе спутников жизни. Помимо социализации молодых казаков и казачек они следили за их нравственностью. Широко известно, что их члены наказывали девушек, потерявших девственность или забеременевших до свадьбы. Например, во время внебрачных родов они свистели, орали, сквернословили, пели неприличные песни, забрасывали дом камнями, а иногда даже избивали домашних и соседей, помогавших рожать[36]. Члены молодёжных объединений наказывали и парней, которые пытались соблазнять замужних женщин, мужья которых были на службе. Наказание обычно выражалось в избиении[37]. Для выполнения своих функций молодёжные объединения имели значительные права. Позорили не только «порочных девиц», но и тех, кто не посещали молодёжные сборища - «улицы» и нарушали их правила. Таким девушкам было нелегко выйти замуж в своей станице[38].
К рубежу XIX – XX вв. объединения молодёжи вырождаются. Во многих станицах их начинают считать рассадниками сквернословия, пьянства, хулиганства и воровства[39]. Их члены начинают проявлять неконтролируемую агрессию против станичников и друг друга. Так, в конце 1914 года во время кулачного боя был убит семнадцатилетний юноша Т. Даниленко[40].
Общинам пришлось ограничивать деятельность этого элемента своей социальной структуры. В 1892 г. сход станицы Гастогаевской принял решение запретить молодёжи посещать питейные заведения[41].
Трансляция казачьих ценностей, прежде всего, была направлена на формирование воинственных людей, лояльных к своему коллективу и способных переносить значительные тяготы. Основными ценностными трансляторами выступали семья, объединения молодёжи, казачий воинский коллектив и община. После окончания Кавказской войны воспитание лояльных и законопослушных граждан становится всё более актуальным по сравнению с воинским воспитанием. В конце XIX – начале XX вв. передача и внедрение казачьих ценностей становится всё менее эффективной.
Примечания.
1) Яворницкий Д.И. История Запорожского казачества. Т. 1. С. 192.
2) Скрынников Р.Г. Ермак. М., 1992. С. 6.
3) Брысина Е.В. Идеоматика донского казачества. Волгоград, 2005. С. 117.
4) Цит. по: Белецкая Е.М. Казачество в народном творчестве и в русской литературе XIX в. Тверь, 2004. С. 15.
5) Григоренко Я. Пластунские походы // Кубанский казачий вестник. 1916. №18. С. 12.
6) Бондарь Н.И. Воины и хлеборобы // Вопросы казачьей истории и культуры. Майкоп, 2002. С. 50.
7) Ящик Т. От царского двора до Вольбю // Родная Кубань. Краснодар, 2000. №3. С. 81.
8) Солодухин Г.А. Жизнь и судьба одного казака // Джигитовка казаков по белу свету. М., 2006. 147.
9) Цит. по: Федина А.И. И.Д. Попко как этнограф // Памяти Ивана Диомидовича Попки. Из исторического прошлого и духовного наследия северокавказского казачества. Краснодар, 1999. С. 20.
10) Донской Д. Станица Тенгинская // КОВ. 1896. №6. С. 3.
11) Александрова В.П. История станицы Полтавской (Красноармейской). Новороссийск, 2002. С. 14.
12) Цибульникова А.А. Казачки Кубани в конце XVIII – cредине XIX в. Армавир, 2005. С. 12 – 13, 16, 25 – 26.
13) Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф. 454. Оп. 2. Д. 60 92. Л. 1, 34.
14) Цит. по: Матвеев О.В. «Дорогое для нас имя…» Полк/батальон в воинской ментальности кубанского казачества // Мечом и пером: вехи истории и культуры служилой элиты России. Краснодар, 2005. С. 37.
15) Бойко И.С. В стане белозелёных // Родная Кубань. Краснодар, 2004. №4. С. 65.
16) Прийма И. Мои воспоминания // Родная Кубань. 1999. №1. С. 74.
17) Цит по: Шельдешова И.В. История и традиции в семейных преданиях кубанской станицы (на материале станицы Челбасской) // Кубанские научные беседы. 2004. Славянск-на-Кубани, 2004. С. 56.
18) Очерки истории органов внутренних дел Кубани. 1793 – 1917. Краснодар, 2002. С. 198.
19) Полевые материалы Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции (далее - ПМ КФЭЭ) – 1993 г.. Аудиокассета (далее - А/к.) – 448. Краснодарский край, станица Новосвободная, информатор – Романенко П.Я., исследователь – Матвеев О.В.
20) Эрастов С.И. Записки старого екатеринодарца // Родная Кубань. 1998. №2.С. 114.
21) ПМ КФЭЭ – 1995. А/к. - 866. Краснодарский край, Северский район, посёлок Ильский, станица Дербентская, информатор – Кадухина А.С., исследователь – Матвеев О.В.
22) Щетнева В.И. Язык казачества как исторический источник / В.И. Щетнёва, В.Е. Щетнёв // Казачество в истории России. Краснодар, 1993. С. 189.
23) ГАКК. Ф. 764. О. 1. Д. 97а. Л. 277, 282.
24) ПМ КФЭЭ – 2003. А/к. – 2950. Краснодарский край, Апшеронский район, станица Нижегородская, информатор – Перепелица М.Ф., исследователь – Рыбко С.Н.
25) ПМ КФЭЭ – 1999. А/к. – 1762. Краснодарский край, Тбилисский район, станица Нововладимировская, информатор – Ласкавая Н.Д., исследователь – Рыбко С.Н.
26) ПМ КФЭЭ – 1999. А/к. – 1843. Ставропольский край, Новоалександровский район, станица
Расшеватская, информатор – Бовинова А.С., исследователь – Рыбко С.Н.
27) ПМ КФЭЭ – 2003. А/к. – 2950. Краснодарский край, Апшеронский район, станица Нижегородская, информатор – Перепелица М.Ф., исследователь – Рыбко С.Н.
28) ПМ КФЭЭ – 2002. А/к. – 2759. Ставропольский край, Предгорный район, станица Бекешевская, информатор – Таранова Е.И., исследователь – Рыбко С.Н.
29) Елисеев Ф.И. В Первом Екатеринодарском Кошевого Атамана Чепеги полку // Елисеев Ф.И. Первые шаги молодого хорунжего. М., 2005. С. 11.
30) ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 1127. Т. 2. Л. 251 – 491.
31)Щербина Ф.А. Моя Деревянковка // Родная Кубань. Краснодар, 2003. №2. С. 126.
32) Станичное житие-бытие // КОВ. 1901. №9. С. 2.
33) ГАКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 747. Л. 3.
34) Очерки истории органов внутренних дел Кубани. Краснодар, 2002. С. 313.
35) ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 4. Л. 6об.
36) Акоева Н.Б. Некоторые стороны повседневной жизни кубанцев в начале XX век // Культура и образование: проблемы качества подготовки педагогических кадров. Славянск-на-Кубани, 2003. С. 84.
37) ГАКК. Ф. 764. Оп. 1. Д. 95. Л. 422.
38) Тончу Е. «А замуж выходили по жребию…» // Родина. 2000. №1 – 2. Л. 32.
39) ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 4. Л. 7об – 8, 26 – 28.
40) Дикая забава // КОВ. 1915. №5. С. 1
41) Цит. по: Бондарь Н.И. К вопросу о традиционной системе ценностей Кубанского казачества // Из культурного наследия славянского населения Кубани. Краснодар, 1999. С. 22.
Опубликовано:
Молодёжь и молодёжные субкультуры этносов и этнических групп Южного Федерального Округа. Традиции и современность. Краснодар: Пресс- Имидж, 2008 – 2009. С. 131 – 138. (0,3 п.л.).