К началу революционных событий Ставропольская епархия включала в свой состав две обширные административно-территориальные единицы — Ставропольскую губернию и Кубанскую область. В течение 23 лет ею управлял архиепископ Ставропольский и Екатеринодарский Агафодор (Преображенский). На территории епархии находилось три викариатства: Кубанское и Екатеринодарское, под руководством епископа Иоанна (Левицкого), Ейское и Александровское. Во главе последнего стоял ближайший помощник престарелого архиепископа епископ Михаил (Космодемьянский).
Беликов Г.А., старший научный сотрудник Ставропольского краевого музея¬ заповедника им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве, доцент, член Союза писателей России, казачий есаул
К началу революционных событий Ставропольская епархия включала в свой состав две обширные административно-территориальные единицы — Ставропольскую губернию и Кубанскую область. В течение 23 лет ею управлял архиепископ Ставропольский и Екатеринодарский Агафодор (Преображенский). На территории епархии находилось три викариатства: Кубанское и Екатеринодарское, под руководством епископа Иоанна (Левицкого), Ейское и Александровское. Во главе последнего стоял ближайший помощник престарелого архиепископа епископ Михаил (Космодемьянский).
Практически в каждом населенном пункте епархии было несколько храмов. В Ставрополе, Екатеринодаре, Владикавказе и других городах располагались большие духовные школы, крупнейшей из которых была Ставропольская духовная семинария. Пятнадцатого августа 1917 г., в праздник Успения Пресвятой Богородицы, в Успенском соборе Московского Кремля открылся Всероссийский Поместный Собор.
От Ставропольской епархии в работе столь представительного собрания приняли участие правящий архиерей — архиепископ Агафодор, священники Николай Тимофеевич Карташев, Григорий Петрович Ломако, преподаватель Яков Дмитриевич Сперанский и казак Марк Никифорович Шарко.
Одиннадцатого октября на пленарном заседании председатель отдела Высшего церковного управления епископ Астраханский Митрофан выступил с докладом, которым открывалось главное событие в деяниях Собора — восстановление Патриаршества. После обширных прений и нескольких этапов голосования 5 ноября в Храме Христа Спасителя путем жеребьевки был избран Патриарх всея Руси, которым стал митрополит Московский Тихон (Белавин). В годину начала страшной эпохи бед и гонений Русская Церковь получила крепкого стражника нивы Христовой.
В ответ на кровавые события Октябрьской революции Патриарх Тихон обратился к своей пастве с Соборным посланием «О спасении державы Российской от революционных потрясений», в котором призывал народ к миру, согласию и исполнению всех нравственных заповедей Православия.
Между тем декретами от 16 и 18 декабря 1917 г. и от 20 января 1918 г. Рабоче-крестьянское правительство провозгласило свободу совести и вероисповеданий и отделило Церковь от государства и школу от Церкви. Религия была признана частным делом граждан, Церковь потеряла право участия в государственной деятельности.
Новая власть, исходя из декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», начала по сути изощренный грабеж церковного имущества, накопленного за многие века Русской Православной Церковью.
Одновременно от Патриарха Тихона требовали признания советской власти. Как писал известный историк Михаил Вострышев: «Признавать советскую власть Патриарх не спешил, ибо все чаще ему поступали горчайшие из горьких вестей… Киевский митрополит Владимир, еще недавно вручавший ему посох Святого митрополита Петра, изуродован, раздет и расстрелян. Петербургский митрополит Вениамин, избранный Патриархом Тихоном на случай своего ареста или смерти заместителем, расстрелян. Тобольский епископ Гермоген, в свое время сосланный царем в ссылку, теперь за попытку вызволить из ссылки того же царя живым привязан к колесу парохода и измолочен лопастями. Превращен в ледяной столб, сброшен в прорубь, распят на кресте — читал Патриарх донесения от служителей Церкви».
Навязанная большевиками Гражданская война не только привела к неисчислимым жертвам страну в целом, подорвав ее духовно-нравственные основы, где краеугольным камнем было Православие, но и пострадали народы, населяющие некогда великую Россию.
Особенно трагичная доля выпала в отношении казачества, как на Северном Кавказе, так и в других регионах страны. Миллионы казаков и их семей погибли в той братоубийственной мясорубке, миллионы покинули пределы своей страны.
Правнучка русского скульптора Королькова, Маргарита Таут, живущая в США, пишет стихотворение, которое еще не дошло до россиян:
Престижная Америка,
Нью-Джерси, штат зеленый,
Шумит вокруг деревьями,
Похожими на клены.
Шуршит асфальт ухоженный
Под шинами колес.
Вдруг… храм, по-русски сложенный,
И рядом с ним — погост.
Над плоскими газонами
Воздеты, как персты,
В их небо устремленные
Российские кресты.
На камнях судьбы значатся
Великого Исхода,
Трагедии казачества
С семнадцатого года.
Скитальцев армий белых
И лагерных дорог —
В чужую землю телом,
Но взором — на Восток.
Уравненные вечностью,
Положены здесь в ряд
Равнители Отечества
И власовский солдат.
Теперь уж сам Всевышний
Всю правду рассудит.
Стою. Молчу. И слышно мне,
Как тишина звенит
Неутомимой болью
Российских сыновей,
Отторгнутых историей
От родины своей…
Те, кто попали к палачам, уничтожались. «В Ростове захвачены в плен 300 000 казаков войска Донского. В районе Новочеркасска удерживается в плену более 200 000 казаков войска Донского и Кубанского. В городе Шахты, Каменске удерживается более 500 000 казаков. За последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Пленные размещены следующим образом: в Геленджике — около 150 000 человек, Краснодаре — около 500 000 человек, Белореченской — около 150 000 человек, Майкопе — около 200 000 человек, Темрюке — около 50 000 человек. Прошу санкций. Председатель ВЧК Дзержинский».
Резолюция Ленина на письме: «Расстрелять всех до одного. 30 декабря 1919 года» (Климов. Красная кабала. Краснодар, 2002. С. 480).
Оставшиеся в станицах всех российских казачьих войск казаки также уничтожались согласно директиве оргбюро РКП(б) от 24 января 1919 г. за подписью Свердлова «О поголовном истреблении казачества»: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью. Конфисковать хлеб и т. д.».
Как тут не напомнить трагическую участь русского казачьего генерала Мачканина из Ставрополя, героя Кавказской войны, арестованного по распоряжению чекистки Вальяно и зверски замученного (вырезали на ногах лампасы, прибивали гвоздями по-оны, кололи штыками, затем отрубили голову). Один из рвов за Ярмарочной площадью стал местом казни полковников русской армии, за что в народе его прозвали Полковничьим.
В Пятигорске за одну ночь порубили более 1 000 выдающихся россиян, в том числе казаков. Одних генералов убили 27 человек.
На Тереке за один день, когда гнали более 70 тысяч казачьих семей к железной дороге, «красные соколы» порубили, затоптали конями 35 тысяч стариков, женщин, детей.
Продолжался террор и против Русской Православной Церкви — оплота российской государственности и духовно-нравственной основы россиян.
Однако Церковь, как и все российское общество, сопротивлялась политическим авантюристам. Так, в Ставрополе в мае 1919 г. состоялся Юго-Восточный русский церковный Поместный Собор, собравший цвет российского духовенства, выброшенного Гражданской войной на юг России. Здесь же во главе с Антоном Ивановичем Деникиным находилось русское, в том числе казачье, офицерство, представители интеллигенции.
На Соборе был избран Высший церковный совет, выступающий за активное участие Русской Православной Церкви в борьбе с разрушителями Отечества. Почетным председателем Совета был избран архиепископ Агафодор, 23 года отдавший руководству Ставропольской и Екатеринодарской епархией.
В ответ в мае того же 1918 г. Ленин подписывает очередной документ против Церкви за № 1366–2 «О борьбе с попами и религией», адресованный хозяину Лубянки Дзержинскому: «В соответствии с решением ВЦМК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию, помещения храмов — опечатать».
После декрета об изъятии церковных ценностей прошли массовые процедуры в Москве и Петрограде. По суду было расстреляно белого духовенства 2 691 человек, монашествующих мужчин — 1 962, монахинь и послушниц — 3 447.
Помимо этого без суда погибло еще не менее 15 000 человек белого и черного духовенства.
Известный историк и писатель Владимир Солоухин в книге «При свете дня» приводит сведения: до революции в России было 360000 священнослужителей, 4 духовных академии, 58 семинарий, 1250 монастырей, 55173 православныхцеркви, 25000 часовен.
Итак, из 360 тысяч священнослужителей к концу 1920 г. в живых осталось 40 тысяч. В книгах о том времени напротив каждого имени написано, какую принял мученическую кончину. Читаем: «утоплен», «исколот штыками», «избит прикладами», «задушен епитрахилью», «прострелен и заморожен», «изрублен саблями», а чаще всего «расстрелян». Причем встречается: «сам себе могилу рыл», «утоплен после долгих мучений», «после жестоких мучений»; встречаются пояснения, за что тот или иной служитель Церкви принял лютую смерть: «за проповеди», «за колокольный звон», «за отказ сражаться в армии красных».
Между тем террор против Русской Православной Церкви продолжался. Но 23 февраля 1922 г. ВЦИК издал декрет о насильственном изъятии из церквей всех ценностей, являющихся достоянием нации, которые за бесценок сбывались на Западе для поддержания режима. Реквизиции властей вызвали сопротивление со стороны как прихожан, так и отцов Церкви. В ответ Ленин пишет письмо членам ЦК ВКП(б) от 19 марта 1922 г. о «борьбе с черносотенным духовенством»: «Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы оно не забыло его в течение нескольких десятилетий».
Первый ленинский концлагерь на Соловках стал местом уничтожения в первую очередь отцов Церкви, епископов и архиепископов, о чем писал наш выдающийся земляк, дворянин, русский офицер с университетским образованием Борис Николаевич Ширяев в книге «Неугасимая лампада».
Если Александр Исаевич Солженицын писал о Соловках со слов бывших каторжан, то Ширяев сам прошел все ужасы этого советского ада. Он писал, как в ограбленных до нитки храмах, церквах и скитах монастыря, берущего свое начало с XV в., где на разрушенных алтарях и раках со святыми мощами чекисты устроили отхожие места, содержались тысячи каторжан. На Голгофе у Троицкого скита издевались над епископами, заставляя выполнять непосильную и бессмысленную работу по перетаскиванию обледенелых валунов. За «непослушание» голыми сажали в «крикушники» — ямы или сараи, где люди кричали от холода или укусов комаров.
На горе Секирной, в находившемся на ее вершине ските Усекновения главы Иоанна Предтечи, людей гноили заживо. Сюда вела крутая лестница с 365 ступенями. Стражники, развлекаясь, сталкивали по ней связанных людей, для груза привязывая к спинам обреченных тяжелые обрезки бревен. К последней ступени докатывалась лишь груда костей… С лесоповалов из заключенных, как правило, никто живым не возвращался: люди гибли от непосильного труда и издевательств, которых Русская земля не помнила со времен татарского ига.
Гибнет царская семья от подлых рук убийц, панихиду о которых исполнили гибнущие на соловецкой каторге епископы. Об этом не слезами, а кровью писал Борис Ширяев в «Неугасимой лампаде»: «Когда в елей Неугасимой Лампады каплет кровь, ее пламя вздымается ввысь, блистая и сияя всеми переливами небесной радуги — знака обета Вечной Жизни. Оно, как крыло Серафима. Терновый венец сплетается с ветвями Неопалимой Купины и ее свет с пламенем горящей в лампаде крови. Подвиг торжествует над страхом. Вечная жизнь Духа побеждает временную плоть. Безмерное высится над мерным, смертию смерть поправ. Так было на Голгофе Иерусалимской. Так было на Голгофе Соловецкой, на острове — храме Преображения, вместившем Голгофу и Фавор, слившем их воедино…»
И далее — о тайной панихиде, которую отец Никодим отслужил в лесу, на могиле расстрелянных, по ним и Царю Искупителю: «…О ком говорят слова молитвы? Не о тех ли, кто беззвучно шепчет их? Кто стоит здесь, в лесной храмине, у каменного креста, на неостывшей крови? Живущие или тени живущих, ушедшие в молчание, в тайну небытия? Без возврата в жизнь?
…Это стоят не люди, а их воспоминания о самих себе, помять о том, что оторвано с кровью и мясом. В памяти одно — свое, отдельное, личное, особое для каждого; другое — над ними стоящее, общее для всех, неизменное, сверхличное. Россия, Русь, великая, могучая, единая во множестве племен своих, — ныне поверженная, кровоточащая, многострадальная.
— Упокой, Господи, души усопших рабов Твоих!
Отец Никодим почти шепчет слова молитв, но каждое слово его звучит в ушах, в сердцах собравшихся на поминовение душ мучеников сущих и грядущих принять свой венец...
Отец Никодим, иерей в рубище и на одну лишь ночь вырванной из плена епитрахили, поет беззвучно святые русские песнопения, но все мы слышим разливы невидимого неведомого хора, все мы вторим ему в своих душах.
— Николая, Алексея, Александры, Ольги, Марии, Анастасии, Татьяны и всех, кто с ними, живот свой за Тя, Христа, положивших.
Отец Никодим кадит к древнему каменному кресту, триста лет простоявшему на могиле мучеников за русскую древнюю веру. Их имен не знает никто. Имена же их Ты, Господи, веси! Ладан дали обступившие церковь-поляну полные тайн соловецкие ели. Они — стены храма. Горящее пламенем заката небо — его купол. Престол — могила мучеников.
Стены храма раздвигаются и уходят в безбрежье. Храм — вся Русь, святая, неистребимая, вечная! Здесь, на соловецкой лесной Голгофе, — алтарь этого храма.
В робко спускавшемся вечернем сумраке догорали огоньки самодельных свечей. Они гасли один за другим. На потемневшем скорбном куполе ласково и смиренно засветилась первая звезда. Неугасимая лампада перед вечным престолом Творца жизни…
Двадцать два соловецких каторжника в тот час молений о погибших были с тобой, Русь, в бесконечной жизни твоей…» (Ширяев Б. Неугасимая лампада. М., 1991. С. 353–354. Эта книга была опубликована в 1954 г. в Издательстве им. Чехова в Нью-Йорке, затем переиздана в 1991 г. в московском издательстве «Столица»).
Выпускник Ставропольской духовной семинарии отец Михаил Польский, он же выпускник Московской духовной академии, сумевший выбраться из ГУЛАГа, в марте 1930 г. тайно переходит границу, добирается до Иерусалима в Русскую духовную миссию, возглавляемую архиепископом Анастасием (в дальнейшем — Патриарх Русской Зарубежной Церкви), где начинает творческий путь, а затем в Англии пишет книгу «Очерк бежавшего из России священника» — о всем пережитом.
Уже в США причисленный к Свято-Скорбященскому собору, он выпускает книгу «Каноническое положение Высшей церковной власти в СССР», трехтомник «Новомученики земли русской» (издал Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле).
Русский писатель Владимир Ильин (1891–1974) писал: «Революция на путях своего самоутверждения уничтожала, искореняла и калечила все, что так или иначе было связано с бытом России, ее культурой и религией, особенно православием… ЧК, Соловки, ГУЛАГ стали конкретным выражением самоутверждения советской власти в ее предельной форме революционной диктатуры».
И еще, последнее высказывание известного российского историка Бориса Васильева, опубликованное в журнале «Родина» (1990. №10. С. 8–11): «Русской Православной Церкви тотальная война была объявлена в августе 1925 года святотатственным циркуляром Наркомюста о ликвидации святых мощей.
Таким образом, к жесточайшей политической борьбе прибавилась не менее жестокая борьба религиозная, что для России с ее тысячелетней христианской культурой имело катастрофические последствия. Этот аморальный акт был вызван осознанием, что новое социальное учение, во имя которого приходилось не только умирать, но и убивать собственных братьев и отцов, подавляющим большинством населения Советской России было воспринято в качестве новой религии: с адом в виде капитализма, раем в грядущем царстве социализма, мессианской ролью пролетариата и харизматическим вождем и пророком Лениным…»
В результате Гражданской войны было разгромлено, поругано и оплевано наше Отечество. Мы ликвидировали не только «классовых врагов», заодно уничтожению подверглись и целые субэтнические группы России (например казачество), население было сорвано с давно обжитых мест, оголен исторический центр Великороссии, оскорбительно наименованный Нечерноземьем, чтобы и сама память наша о месте рождения нашей нации была навеки забыта.
С этой целью переименовывались города, улицы, площади, парки — сама история стиралась с исторической карты нашей Отчизны. Если бы я не знал, что это сделали мы сами, своими руками, я бы с полной уверенностью утверждал, что Россия подверглась завоеванию и семидесятилетнему игу незваных варягов, ибо то, что произошло с моей Родиной, абсолютно необъяснимо никакими логическими ухищрениями для нормального человека.
Все поколения советских людей рождались, жили и воспитывались в ходе непрекращающейся гражданской войны. Их нравственность, мировоззрение, представление о нравах и правопорядке, их философия и их психология сложились в процессе нескончаемых боевых условий существования. Война предполагала наличие врага, и его постоянно находили, меняя лишь названия: сначала это были белые, потом — «кулачество как класс», затем — троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы, немцы Поволжья и крымские татары, чеченцы и ингуши, калмыки и балкары, безродные космополиты и убийцы в белых халатах.
Сформировавшиеся стереотипы гражданской войны прочно поселились в наших душах, сегодня проявляясь не только в боязни кардинальных перемен, не только в мечтах о «сильной руке», но и в общей нетерпимости, в упорном поиске врага, в ненависти ко всем, кто живет лучше, счастливее, плодотворнее...
После Ленина вождь всех народов Сталин дает команду Политбюро ЦК отменить старое указание Ленина о Церкви от 1 мая 1919 г. Это адресованная Берии выписка из протокола №88 заседания Политбюро ЦК от 11.11.1939 г.:
«По отношению к религии, служителям Русской Православной Церкви и православноверующим ЦК постановляет:
1 Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей РПЦ, преследования верующих.
2 Указание тов. Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 г. № 1366–2 «О борьбе с попами и религией», адресованное председателю ВЧК тов. Дзержинскому, и все соответствующие инструкции ВЧК–ОГПУ– НКВД, касающиеся служителей РПЦ и православноверующих, — отменить.
Секретарь ЦК И. Сталин».
В начавшейся Великой Отечественной войне, когда Русская Православная Церковь способствовала патриотическому подъему народа против чужеземных завоевателей, когда Церковь материально помогала стране в борьбе с врагом, Сталин вынужден был возродить Патриаршество, во главе которого встал Патриарх Московский и всея Руси Сергий. Произошло это в 1943 г. Тогда же в стране начали возрождаться епархии, открывались вчера еще закрытые храмы, из лагерей вернулись многие церковнослужители, открылись первые в советские годы духовные училища и семинарии.
Сменивший Патриарха Сергия в 1945 г. Алексий I (1945– 1970) делал все возможное для дальнейшего возрождения Православия в стране, но взошедший на советский престол Никита Хрущев стал организатором новых религиозных репрессий в 1959–1964 гг. Вновь рушились уцелевшие церкви и храмы, закрывались духовные учебные центры, преследовались верующие.
Гонения на Церковь продолжали и последующие генсеки страны, пока не пришло перестроечное время.
«История есть разум нации» — писал Гегель. История искоренения Православия в России — трагедия и позор нации.
Сегодня вновь возрождаются храмы и церкви, монастыри и скиты, вновь звон колоколов слышен как в Ставрополе, так и на бескрайних просторах Отечества. Но сколько мук и страданий, сколько загубленных жизней и сломанных судеб было положено на алтарь веры!
О том, что произошло с моим родным Ставрополем и всем краем в годы советского беспредела и беззакония, я рассказал в книгах «Безумие во имя утопии» и «Оккупация». Православной Церкви Ставрополья, ее новомученикам и выдающимся отцам Церкви посвящены многие страницы ранее изданных книг и новые, такие как «Соборы златоглавые» (готовится новый вариант — «Храмовое ожерелье северокавказских епархий»), а также отдельные небольшие издания: «Кавказские и Ставропольские епископы», «Жизнеописание отца Константина (Надежина)» — во славу Ставропольской епархии…
Источник: Православие — духовно-нравственный стержень казачьего мировоззрения: Материалы Первой Межрегиональной научно-практической конференции в г. Москва, 16-17 августа 2011 г. Под общей редакцией Преосвященного Кирилла, епископа Ставропольского и Невинномысского, председателя синодального комитета русской православной Церкви по взаимодействию с казачеством. — Ставрополь: Графа, 2011.