История линейного казачества неразрывно связана с историей православной Церкви. Вера определяла весь земной путь казака, укрепляла его силы, помогала пережить все тяготы и невзгоды походной жизни. Не случайно до сих пор бытует поговорка «Казак без веры не казак».
Горожанина Марина Юрьевна – кандидат исторических наук, доцент КубГУ
(г. Краснодар)
История линейного казачества неразрывно связана с историей православной Церкви. Вера определяла весь земной путь казака, укрепляла его силы, помогала пережить все тяготы и невзгоды походной жизни. Не случайно до сих пор бытует поговорка «Казак без веры не казак».
Объектом исследования данной работы является духовная культура линейного казачества Кубани. Под этим термином мы подразумеваем казаков, проживавших в восточной части края на Старой и Новой Линии, которые в 1860 г. были объединены с черноморским казачеством и образовали Кубанское казачье войско.
В развитии духовной культуры линейцев Кубани выделяются три периода, за основу периодизации взяты следующие изменения: – в уровне развития религиозной культуры; – в структуре Кавказского линейного казачьего войска; – в положении православного духовенства; – во внутреннем церковном управлении.
Первый период 1792-1832 гг. Для этого времени характерны крайне низкие темпы церковного строительства и уровня развития религиозной культуры, чему в немалой степени способствовала не совсем продуманная переселенческая политика на Кубань. В отличие от черноморцев, добровольно осваивающих новые земли и объединенных в единое войско, линейцы вынуждены были заселять новое пространство полками, под дулом царских винтовок, оставив налаженное хозяйство на Дону. Вольным донским казакам, создающим поселения на Кубани, пришлось подчиняться русскому офицерскому корпусу, в результате нередко возникали стычки между казаками и армейскими офицерами. Религиозная обстановка во многом осложнялась:
– отсутствием необходимых для церковного строительства средств;
– незначительным количеством священства (никто не хотел брать на себя его содержание: прихожане не могли из-за скудности своего существование, полковое начальство же считало, что более целесообразно имеющиеся средства направить на другие цели);
– наплывом большого потока сомнительных лиц, искавших удачу в новом необжитом крае. Среди переселенцев немало было раскольников и сектантов. Тем не менее, тяга к вере была велика, доминирующим контингентом оставались православные. Как и черноморцы, линейцы несли на Кубань самое дорогое – свои святые иконы.
Второй период 1832-1867 гг. Знаменуется противоречивостью в религиозном развитии. С одной стороны, начинается церковное строительство, создается единое Кавказское казачье войско, улучшается материальное положение церкви, с другой – активизируется деятельность раскольников, которым во многом потворствует монархическая власть. Так, в 1847 г. архипастырь Кавказский Иеремия, желая поставить раскольников в рамки закона, вызвал неудовольство среди них, в ответ на это последовало распоряжение из Св. Синода о подчинение всего духовенства Кавказского казачьего войска обер-священнику Кавказской армии, что негативно отразилась на общем духовном состоянии как войска, так и приписанных к нему станиц.
Третий период 1867-1917 гг. Характеризуется подчинением духовенства линейцев епархиальным властям, налаживанию церковного управления и церковной службы, активизацией церковного строительства, просветительской и миссионерской деятельностью. Именно в это время уделялось особое внимание духовно-нравственной работе как в войске, так и среди обычных прихожан. Труды незамедлительно дали свои результаты: уровень духовного образования и религиозной культуры заметно повысился.
В целом же, рассматривая духовную культуру линейного казачества, можно выделить 3 фактора, оказавших заметное влияние на ее формирование.
I. Низкий уровень образования, что отражалось на степени развития религиозной культуры.
В одном из епархиальных отчетов в 1888 г. епископ Ставропольский и Кубанский Владимир с грустью писал: «Несмотря на все старания духовенства религиозно-нравственное образование паствы желает лучшего. В лучшем случае прихожане знают начало молитвы и Символ веры, но даже их не всегда понимают, а порой искажают, так как учат по памяти и на слух из-за неграмотности. Таким образом, наш народ все еще находится в младенчестве религиозного знания и для пастырей церкви представляет обширное поле деятельности». [1]
Православная вера казачества часто переплеталась с языческими пережитками и формировалась под влиянием нужд военного времени. Постоянная военная служба на первый план выдвигала не приходского священника, они появились на Линии лишь после окончания Кавказской войны, а полкового. Именно полковые священники, ориентированные на нужды военного времени, выполняли и все церковные требы: венчали, крестили, отпевали. Поэтому православное духовенство Линейных казаков до 1867 г. находилось в подчинении не епархиальных властей, как черноморское, а в ведении Войскового обер-священника, ставка которого располагалась в Тифлисе. Это, с одной стороны, замедляло решение многих дел, с другой – способствовало появлению на Линии большого количества духовных лиц – выходцев из Грузии. Нередко между ними и линейными казаками возникали конфликты. В отличие от Черномории, где по меткому выражению Ф.А. Щербины, было свое доморощенное, родное по крови и духу духовенство. Даже после 1842 г., когда черноморцам было запрещено самостоятельно выбирать себе священников, они по-прежнему сохраняли возможность влиять на этот выбор. Священник, который был не угоден казакам, под любым предлогом удалялся из станицы. В то время как линейные казаки такого права не имели, и даже частые обращения станичного атамана оставались без должного рассмотрения. Во многом это было связано со спецификой финансирования духовенства. В отличие от Черномории, где священники находились на содержание войска, а с 60-х гг. ХIХ в. – станичных обществ, на Линии духовенство финансировалось за счет государственной казны, а следовательно, было финансово не зависимо от Линейного казачества [2].
II. Религиозное мировоззрение донских казаков, которые составляли основной костяк в линейных станицах Кубани.
Отправляясь на места нового жительства, выходцы с Дона несли с собой не только религиозные традиции, но и особо чтимые иконы: Николая Чудотворца и Покрова Пресвятой Богородицы. Разделившись в 1794 г. возле Жирова кургана на две партии, одни отправились для освоения станиц Усть-Лабинской и Кавказской, другие – Прочноокопской и Григориполисской. Расставаясь, казаки долго не могли договориться, как поделить между собой дорогие православные образы. Их спор разрешил жребий: икону Покрова Пресвятой Богородицы для будущей церкви забрали с собой поселенцы Прочноокопской и Григориполисской, а икону Николая Чудотворца – будущие жители Усть-Лабинской и Кавказской. Казаки в то время даже и не предполагали, что сложная военная обстановка на новом месте не позволит им быстро построить храмы. И долгое время православные станичники удовлетворяли свои религиозные чувства в небольших часовенках с высокими оградами и бойницами. Так, в станице Кавказской уже в 1794 г. была сооружена часовня во имя Николая Чудотворца, первый же храм воздвигнут лишь в 1845 г. трудами командующего станицей майора Лучкина. Примечательно, что на заготовке леса для этой церкви наравне с православными трудились и староверы, и хотя они догадывались, для каких нужд требуется лес, никто не уклонялся от работы.
III. Старообрядчество, численность лиц которого на Линии была заметно выше, чем в Черномории.
Вместе с тем, в отличие от сибирских раскольников, отношение власти к староверам-казакам было намного лояльнее, что объясняется следующими факторами:
– Линейные казаки, в отличие от раскольников, поддержавших Аввакума, не считали монарха антихристом. Приносили ему присягу и служили верой и правдой.
– Среди линейцев Кубани, как и терских казаков, было немало староверов, которые исповедовали эту веру по исторической традиции, сообщения о церковной реформе докатились до них весьма поздно. В связи с чем, в отличие от сибирских раскольников, их приверженность к старой вере была данью памяти предков, а не социальным протестом против церковных нововведений. В отличие от казаков-некрасовцев, также исповедующих старую веру и не раз выступающих на стороне Турции, старообрядцы-линейцы никогда не нарушали верность монаршему престолу.
– Именно лояльность старообрядцев к существующему режиму, их верная служба смягчали царскую политику относительно их. Староверам-линейцам разрешалось даже иметь молитвенные дома, правда, в ограниченном количестве.
Примечательно, что на Линии первый монастырь появился именно у старообрядцев. Так, в 1797 г., спустя всего три года после основания станицы Кавказской, казаки-староверы беспоповцы Андрей Андриянов и Аникий Давыдов в 2-х верстах от станицы в вырытых ими пещерах над рекой Кубанью основали монастырский скит. К 1812 г. число его обитателей составляло около 10 человек.
В 1832 г. в результате земляного обвала пещеры были разрушены, единственный к тому времени их обитатель инок Ефимий обустроил скит в новом месте, где и прожил до 60-х гг. ХIХ в.
Примеру беспоповцев последовали и поповцы. В сороковые годы ХIХ в., спустя 10 лет после перенесения скита на новое место, в разрушенных пещерах на берегу Кубани поселились два старика Яков Терешин и Иван Зрянин. В 1855 г. последний был возведен московскими староверами австрийского толка в сан епископа и под новым именем Ефимий вернулся в станицу Кавказскую. На месте разрушенных пещер он построил две кельи и таким образом положил начало старообрядческому Никольскому скиту, который просуществовал до 1894 г. [3]. Монастырь имел свой общежительский устав, молитвенный дом, хозяйственные постройки, численность насельников достигала 30 человек. Последним настоятелем раскольнического монастыря был епископ Самуил (в миру – донской казак Степан Морозов), после закрытия обители он был отправлен для проживания на Дон. У православных линейцев монастырь возник лишь в 1894 г. на месте бывшего раскольнического скита.
К моменту образования в 1832 г. Кавказского линейного войска в нем доминировали православные, староверы же составляли 1/3 от общего числа. Вместе с тем, темпы церковного строительства здесь были заметно ниже, чем в Черномории. Это объясняется следующими моментами:
1. Сложная военная обстановка (в отличие от черноморцев, линейцы жили там же, где и несли пограничную службу) препятствовала возведению храмов и вынуждала довольствоваться небольшими часовнями либо походными полковыми церквями. Существующие же церкви имели особые бойницы для отражения удара неприятеля и всегда обносились высоким забором, именно храм становился последним форпостом защитников станицы.
2. Более низкий уровень материального благосостояния линейцев по сравнению с черноморцами не позволял долгое время изыскивать средства на строительство храмов. Зачастую, несмотря на все желания станичников, собрать нужную сумму они просто не могли. Даже у хоперских казаков, отличавшихся особой приверженностью к православию. В 1851 г. на 12 станиц приходилось только 11 православных храмов. В это время темпы церковного строительства во многом были связаны с местом расположения полка и жизненными условиями. Естественно, в той местности, где были менее плодородные почвы и постоянно происходили столкновения с черкесами, количество православных храмов было минимальным. Так, в 1851 г. в 11 станицах 1-го и 2-го Лабинского полков было всего 9 часовень и ни одной церкви. Нередко медленным темпам церковного строительства способствовало и нежелание войсковых властей выделять необходимые средства.
3. Неравномерное распределение староверов по линейным станицам. Так, несмотря на доминирующую численность православных, на Линии было несколько старообрядческих станиц. Наибольшей по численности из них была Прочноокопская, где в 1844 г. на 256 православных семей приходилось 2249 староверов, в 1909 г. картина не сильно изменилась, православные составляли 1293 чел., староверы – 5245. Второй по численности староверов была станица Кавказская [4] .
4. Просчеты в конфессиональной политике. Вопреки здравому смыслу, Св. Синод оказывал материальную поддержку в первую очередь православным приходам, находящимся в старообрядческих станицах. Создавая в них православные храмы, власть тем самым пыталась предотвратить рост раскольничества. В результате же построенные храмы оказывались почти пустыми, а просветительская деятельность духовенства не встречала должной поддержки. В то же время строительство храмов в других станицах нередко тормозилось из-за царившей бюрократии. Так, жители ст. Баталпашинской еще в 1827 г. заявили о своем желание возвести церковь, на эти нужды казаки даже собрали 13 тыс. рублей, но проект был утвержден лишь в 1837 г. Именно тогда был заложен первый камень в ее основание. Спустя 6 лет храм в честь св. Николая был освящен. Таким образом, строительство заняло меньше времени, чем сбор всех необходимых документов.
Все это способствовало низким темпам развития образования на Линии. В то время как в Черномории уже в 20-х гг. ХIХ в. существовало 10 приходских училищ, одно уездное, одно духовное и гимназия, на Линии не было ни одной школы. Первые полковые школы появись лишь в 1832 г. А активное развитие просвещения начинается лишь с 50-х гг. ХIХ в. Именно к этому времени почти все линейные станицы обзавелись собственными храмами. Священники, несмотря на то, что школы по-прежнему носили статус полковых и находились в ведении войскового начальства, отвечали за уровень развития образования, на них же возлагалась ответственность и за обучение грамоте и священному Писанию детей раскольников.
Особой Инструкцией от 1855 г. духовенству Кавказского линейного войска предписывалось при обучении детей раскольников закону Божьему соблюдать осторожность и тактичность. Личным примером, любовью и терпению прививать им желание перейти в православную веру [5].
Религиозное мировоззрение линейцев оказало влияние и на формирование традиций и обрядов. Как и у черноморцев, календарный год у линейных казаков строился исключительно из церковных и войсковых праздников. Именно они задавали ритм казачьей жизни, сообразно им казак пахал, сеял, постился.
В целом же, завершая данное исследование, можно заключить: знание народных традиций и верований позволяет не только проследить культурные взаимосвязи с соседними народами, но и по-новому взглянуть на историческое прошлое. Как верно замечал М.П. Погодин: «Мы имеем собственную богатую историю, уникальный богатый язык, свои обычаи и традиции, свою культуру, отказаться от всего этого значит утверждать, что у русских нет предков, нет истории, а следовательно, и нет самой Руси» [6].
Примечания:
1. ГАСК (Государственный архив Ставропольского края). – Ф. 135. Оп. 47. Д. 5. Л. 57.
2. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). – Ф. 249. Оп. 1. Д. 253.
3. Ламонов А. Станица Кавказская Кубанского казачьего войска 1794 -1894 гг. [Текст] / А. Ламонов // Кубанский сборник. – Т. 4. – 1898. – С. 8.
4. Исторический обзор Ставрополя, Терека и Кубани [Текст]. – М., 2008. – С. 148.
5. ГАКК. – Ф. 353. Оп. 1. Д. 59. Л. 6.
6. Цит. по: Историография IX – нач. XX вв. Отечественной истории [Текст] / Под ред. О.В. Сидоренко. – Владивосток, 2004. – С. 13.
Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: материалы Восьмой Кубанско-Терской научно-практической конференции / под ред. Н.Н. Великой, С.Н. Лукаша. – Армавир: ИП Шурыгин В.Е., 2012. – 216 с.