В Краснодарском крае в эти дни (2007 г. – С.И.) широко отмечают 65-летие сражения под станицей Кущёвской. Оборона станицы от немецко-фашистских войск, наступавших на юге России в августе 1942 года, вошла героической страницей в летопись битвы за Кавказ. Под Кущёвской немцев встретили казаки 15-й Донской и 12-й Кубанской кавалерийских дивизий и насмерть держали оборону.
В Краснодарском крае в эти дни (2007 г. – С.И.) широко отмечают 65-летие сражения под станицей Кущёвской. 2 и 3 августа там пройдут торжественные мероприятия, посвященные этой дате. В них будут участвовать казаки Кубанского казачьего войска и Всевеликого войска Донского, ветераны, учащиеся казачьих кадетских корпусов и училищ.
Оборона станицы от немецко-фашистских войск, наступавших на юге России в августе 1942 года, вошла героической страницей в летопись битвы за Кавказ. Под Кущёвской немцев встретили казаки 15-й Донской и 12-й Кубанской кавалерийских дивизий и насмерть держали оборону.
О событиях тех дней в своей статье, предоставленной информационному сайту «Вести-Северный Кавказ», рассказали доктор исторических наук Евгений Кринко из Майкопа и кандидат исторических наук Алексей Безугольный, живущий в Москве.
Летом и осенью 1941 года в казачьих районах Юга России началось формирование сначала добровольных кавалерийских сотен, а затем эскадронов и дивизий. Добровольцы непризывных контингентов, прежде всего, служившие в Красной армии во время Гражданской войны, должны были являться на сборные пункты на колхозных лошадях, со своим обмундированием и холодным оружием.
4 января 1942 года приказом наркома обороны СССР был образован 17-й казачий кавалерийский корпус, зачисленный в кадровый состав Красной армии. В его состав вошли сформированные в Краснодарском крае 12-я и 13-я Кубанские, в Ростовской области – 116-я и 15-я Донские казачьи кавалерийские дивизии.
Первым командиром корпуса стал генерал-майор М. Ф. Малеев, а 29 мая 1942 года на эту должность был назначен генерал-майор Н. Я. Кириченко. К этому времени он был уже достаточно зрелым, состоявшимся командиром, имевшим немалый опыт руководства различными кавалерийскими и стрелковыми частями и соединениями в годы Гражданской войны и межвоенный период, шесть боевых ранений, правительственные награды.
Первой боевой задачей 17-го корпуса стала оборона левого берега Дона и восточного побережья Азовского моря на случай возможных десантов врага. Но настоящим боевым крещением для казаков оказались ожесточенные бои с противником, прорвавшимся с севера на территорию Кубани в конце июля – начале августа 1942 года.
Для того чтобы восстановить положение, командующий Северо-Кавказским фронтом, Маршал Советского Союза С. М. Буденный приказал 17-му казачьему кавалерийскому корпусу 30 июля занять оборону по южному берегу реки Ея на рубеже станиц Кущевская, Шкуринская, Канеловская, Старощербиновская.
Утром 31 июля пехота вермахта начала наступление на позиции 12 й Кубанской и 116-й Донской кавалерийских дивизий, оборонявших станицы Шкуринскую и Канеловскую. Казаки перешли в контратаки и сумели отбросить противника, но соседняя 18-я армия продолжала отступать. 31 июля входившая в ее состав 216-я стрелковая дивизия оставила Кущевскую.(1)
С наступлением ночи 15-я кавалерийская дивизия попыталась выбить противника из станицы, но не смогла, не получив поддержки пехоты. В ходе боя выяснилось, что немцы собираются перейти в наступление и подтягивают резервы.
Командование корпуса решило упредить противника и ввести в бой находившуюся во втором эшелоне 13-ю дивизию при поддержке танковой бригады, сформированной из курсантов Орловского танкового училища им. М. В. Фрунзе и 267-го отдельного конно-артиллерийского дивизиона.
В ночь на 2 августа 13-я дивизия совершила 45-километровый переход под Кущевскую. Продвигаясь по пересеченной местности, 29-й Адыгейский и 32-й Курганинский полки вышли на указанное место только в 10 часов утра, и планировавшаяся ночная атака сорвалась.(2)
Провести кавалерийскую атаку не ночью, а днем, на открытом пространстве, утратив момент внезапности, было гораздо сложнее, но командир корпуса не отменил своего решения. Атакующие полки 13-ой кавалерийской дивизии оказались под сильным ружейно-пулеметным, артиллерийским и минометным огнем противника.
Согласно опубликованным воспоминаниям, казаки яростно рубили вражеских солдат шашками, на галопе подлетали к танкам и поджигали их бутылками с горючей смесью, неся при этом значительные потери. В бою погибли командир 29-го кавалерийского полка И. В. Соколов, начальник штаба полка Г. И. Яворовский.
В ходе напряженных боев Кущевская несколько раз переходила из рук в руки, и только подтянув крупные силы мотопехоты и танки, при полном господстве в воздухе, противник удержал станицу. Не имея поддержки соседних частей, казаки отошли на исходные рубежи.(3)
Примерно в то же время части вермахта нанесли удар в стык между 15-й и 12-й кавалерийскими дивизиями и, прорвав оборону, вышли в тылы корпуса. 12-я дивизия была вынуждена занять круговую оборону в станице Шкуринской.
2 августа противник снова перешел в атаку в районе Шкуринской, но казаки встретили ее организованным огнем. После небольшой паузы натиск повторился, и в очередной раз был отбит. В этот момент два кавалерийских полка, поддержанные танками, контратаковали отступавшую немецкую пехоту.
В районе станицы Канеловской казаки 116-й кавалерийской дивизии четверо суток вели тяжелые оборонительные бои и решительными контратаками разгромили полк 198-й немецкой пехотной дивизии.
Не добившись успеха в районе станиц Шкуринской и Канеловской, немецкое командование было вынуждено повернуть свои войска в обход 17-го кавалерийского корпуса, сосредоточив усилия против малочисленных 18-й и 12-й армий.
Немецкие историки отдали должное упорству казаков, особенно заметному на фоне почти полного отсутствия сопротивления частей Северо-Кавказского фронта. Однако, «ожесточенные оборонительные бои 17-го кубанского кавалерийского корпуса хотя и замедлили немецкое наступление, но остановить его не смогли».(4)
Бои корпуса в конце июля – начале августа 1941 года получили высокую оценку советского командования. Военный совет Северо-Кавказского фронта 5 августа 1942 года направил 17-му казачьему кавалерийскому корпусу приветственную телеграмму, поздравляя «со славной победой, одержанной в бою с фашистскими гадами в станицах Кущевской, Шкуринской и Канеловской».
В телеграмме отмечалось, что доблесть и отвага бойцов корпуса должны служить образцом честного выполнения боевого приказа для всех войск Северо-Кавказского фронта, который переживает трудные дни, но при помощи таких доблестных бойцов одержит победу над врагами.(5)
Член Военного совета фронта Л. М. Каганович в августе докладывал Сталину, что войска «до сих пор еще неустойчивы и подвержены отступательским, паникерским настроениям… за исключением (17-го) конного корпуса и 47-й армии».(6)
В июле 1942 года фронтовой корреспондент «Красной звезды» П. И. Трояновский прибыл в Краснодар, где его с группой корреспондентов принял С. М. Буденный, предложивший им «обязательно съездить в кубанский кавалерийский корпус.
«Им командует генерал Кириченко, – пояснил он. – И сразу же скажу, что дерутся с врагом казаки отменно! – Усмехнулся в усы. – На первый взгляд может показаться нелепым: кавалерия, дескать, против танков. Но в корпусе тоже имеются танки. Правда, их мало, но генерал Кириченко умело их использует. Выше всяких похвал действуют и его артиллеристы… Действия этого корпуса очень высоко оцениваются. И не только нами, штабом фронта, но и Москвой… А кроме того, очень важно опровергнуть пущенный фашистами слух о том, будто кубанское казачество встречает гитлеровцев хлебом-солью...».(7) В начале августа «Красная звезда» призвала бойцов и командиров всех фронтов «действовать так, как действуют казаки генерала Кириченко».
Таким образом, всесоюзная слава пришла к 17-му кавалерийскому корпусу после первых же боев. На фоне крайне малочисленных и деморализованных соединений Северо-Кавказского фронта, фактически состоявших из частей разбитого в мае 1942 года Крымского фронта, корпус выделялся своим полным штатным составом, высоким боевым духом казаков-добровольцев, защищавших свои родные станицы.
Действия колоритного казачьего воинства сами напрашивались для пропагандистского тиражирования. Командование корпуса, в свою очередь, охотно включилось в этот процесс, не останавливаясь перед существенным преувеличением собственных успехов.
Так, в письме секретарю Краснодарского крайкома ВКП(б) П. И. Селезневу говорилось, например, о том, что в районе Шкуринской казакам 12-й Кубанской дивизии «удалось изрубить, перестрелять и артиллерийским огнем уничтожить более трех тысяч фашистов», 13-я Кубанская дивизия «в своей конной атаке изрубила более 2000 человек, плюс к тому артиллерийским и минометным огнем уничтожено, по-моему, такое же самое количество фашистов».
Далее сообщалось, что «каждый казак и командир корпуса на своем счету имеет зарубленными от 2 до 15 фашистов». Кроме того, корпус, по словам Кириченко, уничтожил 50 танков, три самолета и немало другой боевой техники. (8) Между тем, даже официальные сводки Совинформбюро исчисляли потери противника лишь в 3 тысячи человек.(9)
Таким образом, командир корпуса преувеличивал данные об итогах боев, как минимум, в два – три раза. Сам он, кстати говоря, отвергал любые сомнения в правдивости собственных донесений, утверждая, что «никогда в практике службы с моей стороны не было случаев допущений неточных или преувеличенных информаций о деятельности вверенных мне частей».(10)
Из боевых донесений сведения о потерях врага под Кущевкой и Шкуринской впоследствии перешли на страницы исторической литературы, что дало повод современному исследователю Б. В. Соколову обрушиться с разоблачительной критикой на генерала Кириченко.
В ее основу положено письмо в ЦК ВКП(б), направленное 28 сентября 1942 года бывшим начальником штаба корпуса полковником Бардадиным, который жаловался на серьезное искажение действительности штабом корпуса при освещении августовских боев в районе Кущевки и последующих боев, ставших уже к тому моменту легендарными.
Сам Бардадин оценивал потери врага 500 – 600 человек убитыми и 13 человек пленными. Мнение бывшего начальника штаба, которого Кириченко, имевший «незаслуженно большой авторитет», откомандировал из корпуса, «мотивируя это всякими небылицами», позволило Б. В. Соколову утверждать, что генерал «по умению превращать (но только на бумаге) поражения в победы, возможно, не имел себе равных в Красной Армии». (11)
Без всяких документальных оснований Б. В. Соколов считает, что «даже Бардадин преувеличивал потери, нанесенные немцам в бесславном бою под Кущевкой» (12). Кстати, цитируемый автором документ изобилует ошибками и неточностями, включая дату атаки (в письме указано 29 июля) и нумерацию принимавших в ней участие полков, что говорит о том, что сам Бардадин недостаточно владел обстановкой.
Злоупотребления, перечисленные в жалобе бывшего начальника штаба корпуса, были столь распространены среди командного состава Красной армии, что являлись своеобразным элементом стиля руководства. Преувеличения потерь противника в значительной мере компенсировали горечь собственных тяжелых потерь.
Принципом «не жалей врага – пиши больше» в полной мере пользовались и немецкие командиры (а позже и историки). Часто в боевой обстановке действительно трудно было оценить нанесенный врагу урон. Нередко в донесениях суммировались данные разных родов войск (пехоты, артиллеристов, танкистов и т.д.), приписывавших его себе.
Известен случай, когда на Закавказском фронте (в состав которого вскоре вошел Кубанский корпус) его командующий генерал армии И. В. Тюленев отчитывал командарма-37 за то, что, судя по донесениям штаба армии, противник на его участке давно разбит и уничтожен; между тем он наступает и наносит армии большой урон (13).
С этой точки зрения закономерными следует считать итог разбирательства по жалобе Бардадина, инициированного секретарем ЦК Г. М. Маленковым. Оно было поручено главному инспектору кавалерии О. И. Городовикову. В начале 1943 года его результаты были представлены Г. М. Маленкову генералом армии Г. К. Жуковым.
Факты систематического преувеличения потерь противника штабом корпуса подтвердились. Выяснилось также, что Н. Я. Кириченко держал свой штаб очень далеко от места боя и редко бывал в дивизиях. Кроме того, командир был уличен в незаконной связи с молодой медсестрой (также весьма распространенное в армии явление) и даже необоснованно способствовал награждению ее орденом Ленина.
В то же время отмечалось, что в бою корпус зарекомендовал себя стойким соединением, а решения его командира в целом были правильными. Г. К. Жуков просил Г. М. Маленкова «при определении заслуг т. Кириченко иметь в виду его личную характеристику» (14). Когда командир корпуса действительно допускал ошибки в руководстве соединениями, он подвергался резкой критике начальства, невзирая на прежние заслуги.
Уже 27 августа 1942 года 17-й корпус был преобразован в 4-й гвардейский казачий кавалерийский корпус, что говорит о высокой оценке руководством страны его боевых успехов. 12-я и 13-я кавалерийские дивизии стали 9-й и 10-й гвардейскими Кубанскими казачьими кавалерийскими дивизиями, 15-я и 116-я дивизии – 11-й и 12-й гвардейскими Донскими казачьими кавалерийскими дивизиями.
Командиру корпуса Н. Я. Кириченко было присвоено звание генерал-лейтенанта, а командирам 12-й и 13-й кубанских дивизий – полковникам И. В. Тутаринову и Б. С. Миллерову – звания генерал-майоров. Орденами и медалями были награждены сотни солдат и офицеров корпуса.
Казачья конница доказала свою преданность родине и успех ее, даже несмотря на очевидные преувеличения, был очевиден, особенно на фоне деморализованных и беспорядочно отходивших частей Северо-Кавказского и Южного фронтов. Известный приказ НКО № 227, изданный в эти дни и запрещавший отступать ни на шаг без приказа вышестоящего начальства, казаки с честью выполнили.
1. Гречко А. А. Битва за Кавказ. М., 1967. С.71.
2. Назаренко П. Стальная лава // Казаки-гвардейцы. Сб. Краснодар, 1980. С.178.
3. Гречко А. А. Указ. соч. С.72.
4. Тике В. Марш на Кавказ: Битва за нефть 1942/1943. М., 2005. С.37 – 38.
5. ЦАМО. Ф.3470. Оп.1. Д.12. Л.182.
6. Каганович Л. М. Памятные записки. М., 1997. С. 533.
7 Трояновский П. И. На восьми фронтах. М., 1982. С.80 – 81.
8. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941 – 1945: Рассекреченные документы. Хроника событий: В 3-х кн. Краснодар, 2000. Кн.1.: Хроника событий 1941 – 1942 гг. С.324.
9. Сообщения Совинформбюро. М., 1944. Т.3. С.13.
10. ЦАМО. Ф.3470. Оп.1. Д.13. Л.99.
11. Соколов Б. В. Разведка. Тайны Второй мировой войны. М., 2001. С.111, 115.
12. Там же. С.116.
13. ЦАМО. Ф.209. Оп.1063. Д.198. Л.24.
14. Соколов Б. В. Указ. соч. С.117.
Адрес статьи: http://skavkaz.rfn.ru/rnews.html?id=85579&tid=2083&cid=7